— Это принадлежало вашей бабушке? — наконец спрашивает он, не отрывая глаза от лупы.

— Брошь старинная?

Виктор кладет лупу на кофейный столик и прикладывает орхидею к кашемировому джемперу.

— Это застежка для меха. Сделана на заказ.

Для какого еще меха? Бабушку и с ценной брошью-то вообразить невозможно, не то что в норковом палантине. Ах, Хелен! Вот она, наверно, сейчас потешается.

Виктор переворачивает брошь и показывает на цифры, выбитые на металлическом кольце, окружающем поясок камня: «950».

— Платина. Во время войны она была недоступна для ювелиров, так что изделие определенно послевоенное.

Кроме цифр, на кольце выгравировано «ДжШ».

— Это называется клеймо мастера, вроде подписи ювелира. Правда, мне оно неизвестно, а значит, это не большой ювелирный дом. — Виктор поворачивает брошь лицевой стороной и обводит пальцем лепестки. — Такой тип pavé2 был распространен в пятидесятые. Я бы сказал, что вещица сделана в пятьдесят четвертом или пятьдесят пятом году. — Он проводит пальцем по большому желто-зеленому камню посередине, который Бек уже называет про себя хризолитом, и широко улыбается. — А вот это очень интересно. Учитывая период, здесь должна быть бриллиантовая огранка, но камень огранен двойной розой, а такой способ обработки вышел из моды в начале тысяча девятисотых годов. В середине века о нем уже не слышали. — Он сдерживает смех, и его лицо молодеет еще больше.

— Это хризолит? — Бек не уверена, что произносит название камня правильно, и по выражению лица Виктора делает вывод, что безбожно исковеркала его.

— Бек! — возбужденно восклицает он. — Это бриллиант!

Бек ничего не понимает в бриллиантах. Она всегда предпочитала бирюзу изумрудам, а серебро золоту. Но она знает, что большой бриллиант Эшли массой три карата — всего лишь зернышко в сравнении с камнем, лежащим в руке Виктора.

— Правда? Такой огромный?

— Вот именно. — Они молча смотрят на ярко сверкающий крупный желтый бриллиант.

У Бек внезапно кружится голова. Самое ценное богатство Хелен, не считая дома на Эджхилл-роуд, — телевизор, купленный несколько десятилетий назад. Откуда у нее такой бриллиант? Судя по всему, она не только им владела, но была им одержима.

— Давайте не будем забегать вперед, — предостерегает Виктор.

Он кладет брошь на стеклянный кофейный столик и исчезает в кухне. Бек слышит, как он включает воду. Виктор возвращается с чашкой мыльной воды, дорожной зубной щеткой, розовой тряпочкой и маленьким металлическим инструментом.

— Не возражаете?

Бек качает головой, и Виктор ловко отгибает крючки, которые держат желтый камень, переворачивает брошь, и камень выпадает из гнезда на розовую тряпицу в его левой руке.

Бриллиант огранен в виде купола с обеих сторон и имеет форму щита размером приблизительно с яйцо дрозда. Виктор окунает зубную щетку в мыльную воду и начинает скрести граненый желтый камень. Он на глазах становится более прозрачным, хотя и немного тускнеет.

Виктор хлопает по обитому твидом дивану около его кресла, и Бек подсаживается поближе, наклоняется к нему, и ювелир поднимает бриллиант к свету. Одна сторона камня несимметрично выступает.

— Видите искривление вот здесь? — Он проводит пальцем по неровной стороне по направлению к верхней грани бриллианта. — Заметили, что огранка не улучшает рассеивание света? Это значит, что его гранили ради размера, а не ради сияния. Такая огранка, — он присвистывает, — была распространена в шестнадцатом и семнадцатом столетиях.

— Хотите сказать, что это старинный камень?

— Не просто старинный. Исторический. — С этими словами он передает тряпицу с бриллиантом Бек, вскакивает и начинает осматривать свои стеллажи, занимающие все стены.

Бек с изумлением смотрит на огромный желтый бриллиант, ожидая, когда в нем появится лицо Хелен, которая закатит глаза и заявит: «Брось, ты всегда знала, что у меня есть секреты». Бек действительно понимала, что Хелен не все рассказывает о своей жизни. Например, что случилось с ее семьей во время холокоста, почему она приехала в США одна. Бек предполагала, что воспоминания об этом слишком мучительны, чтобы делиться ими. Однако оказалось, что камень хранит такие тайны, которые Бек не может даже вообразить.

Виктор снова опускается в кресло с двумя книгами и электронными весами в руках. Одна из книг в сером холщовом переплете, другая, в глянцевой суперобложке, называется «Знаменитые алмазы».

Бек и Виктор вместе считают количество сторон на щитовидном бриллианте — девять — и взвешивают его на весах — выходит 137,27.

— Это караты? — спрашивает ошарашенная Бек.

Виктор кивает и открывает в книге с холщовым переплетом таблицу со знаменитыми желтыми алмазами. Вместе они просматривают список и находят пятый по величине камень — алмаз «Флорентиец» точно такой же массы и девятисторонний.

— О боже… Это же… С ума сойти. — От изумления Виктор не может произнести законченную фразу. Бек никогда не видела его в такой ажитации. Нога у ювелира неритмично стучит по полу, на лице расцветает восторженная улыбка. Он обнимает Бек и, смеясь, привлекает ее к себе.

— А что это за алмаз «Флорентиец»? — интересуется Бек.

Виктор отпускает ее и листает книгу в суперобложке, пока не останавливается на черно-белой фотографии пышной четырехъярусной шляпной булавки, похожей больше на люстру, чем на украшение для головного убора. Три верхних яруса отделаны мелкими круглыми камнями, окружающими крупные квадратные. Внизу подвеска с самым большим камнем, обрамленным кружевной оправой, усеянной крошечными камнями. Этот нижний примерно такой же формы, как желтый бриллиант, лежащий на весах. Подпись под фотографией гласит: «Алмаз „Флорентиец“ в виде шляпной булавки. Последняя известная закрепка. Фото около 1870–1900 гг.». Ниже еще одно изображение бриллианта. В описании говорится: «„Флорентиец“ был девятисторонним 126-гранным алмазом изысканного желтого цвета в 137,27 карата огранки „двойная роза“. Камень утрачен. На фотографии представлена точная копия».

— На какую же шляпу можно прикрепить подобное украшение? — удивляется Бек.

— На корону. Непонятно, как королевские особы не ломали себе шеи, нося такой вес на головах.

Бек разглядывает снимок шляпной булавки, усыпанной драгоценными камнями.

— И все это бриллианты?

Виктор кивает.

— Каждый из них тоже стоит кругленькую сумму. Здесь, должно быть, сотня камней по нескольку каратов. Украшение принадлежало Габсбургам вплоть до падения империи. После этого… — Виктор машет рукой, показывая, как драгоценность растворилась в воздухе.

— Габсбургам? Вы имеете в виду Франца Фердинанда? — Бек напрягает извилины, вспоминая, что ей еще известно об австро-венгерской императорской фамилии. Она изучала историю в колледже, а по окончании сразу же выкинула ее из головы.

Виктор улыбается.

— Франц Фердинанд у всех на слуху, потому что из-за его убийства началась Первая мировая война, но он никогда не был императором, и «Флорентиец» ему не принадлежал. Камнем владел его дядя, император Франц Иосиф, который вставил его в ожерелье и подарил жене, Сисси. Это, однако, не заставило ее полюбить