Виктор указывает на рисунок камня с сердечком внутри.

— Внутри бриллианта есть крошечные трещины. Возможно, именно поэтому ваша бабушка не распилила его: в процессе он мог расколоться.

Виктор продолжает избегать названия «Флорентиец». В отчете также не упоминается это наименование.

— Значит, это не «Флорентиец»? — с разочарованием спрашивает Бек.

— Геммологическое общество не идентифицирует камни, только исследует их качества, — объясняет ювелир.

— А какая разница?

— Экспертиза описывает характеристики, а не историю камня.

Бек следует за Виктором в столовую, где под фарфоровыми колпаками стоят две тарелки. Угощение, помощь с оценкой бабушкиного бриллианта — это не только жесты великодушия и благодарности. Несмотря на пентхаус с видом на парк, богатую библиотеку и запасы дорогого шампанского, Виктор одинок. Надо почаще его навещать.

Усаживаясь во главе стола, Виктор говорит:

— Характеристики помогают идентифицировать камень. Большинство бриллиантов неидеальны. У них бывают трещины в виде перьев, как в вашем алмазе, и другие включения. Несовершенства делают их уникальными, по ним их и распознают. Результаты экспертизы указывают, в чем уникальность бриллианта, а не сопоставляют эти особенности со свойствами известного камня. — Виктор поднимает колпаки с тарелок и демонстрирует почти идеальные бутерброды с яйцами пашот и соусом. — У вас в собственности оказался «Флорентиец». Нужно только доказать это.

Когда Миллеры возвращаются с кладбища, в доме уже кто-то завесил все зеркала. Наверно, Эстер, предполагает Дебора: соседка расставляет в столовой готовые закуски из магазина.

У Деборы перехватывает дыхание от вида ругелаха, ветчины и соленого лосося. На тарелке, из которой она ела маленькой девочкой, разложены пирожки, и это зрелище потрясает ее больше, чем церемония похорон. Мало что изменилось в доме со времен ее детства — все те же тарелки с рисунком в виде плюща по краям, все тот же дубовый стол, купленный Хелен на дворовой распродаже и оказавшийся слишком большим для скромной столовой. Только в углу появился другой телевизор, а на лестнице — ковровая дорожка с розочками; Хелен постелила ее после того, как Бек поскользнулась на ступенях и пришлось накладывать швы.

Дебора оглядывает знакомую гостиную, прикидывая, когда видела Хелен в последний раз, и у нее сжимается сердце: она встречалась с матерью месяц назад, а обычно навещала ее еще реже.

Кто-то берет Дебору за руку и переплетает с ее пальцами свои — розовый маникюр, на безымянном сверкает кольцо с внушительным бриллиантом. Эшли — самая привлекательная из ее детей. Или же ее такой делают мелированные волосы, дорогая одежда и регулярные косметические процедуры. Она теперь почти не похожа на Миллеров. С другой стороны, она больше и не Миллер, а Джонсон — старшая дочь избавилась не только от девичьей фамилии, но и от связанных с нею обид. Эшли не нужно бороться с Деборой за дом, и она не собирается как-то уязвить мать. Однако это не обязательно означает, что она ее простила.

Эстер приказывает всем снять обувь, и Джейк, расстегивая ботинки, наклоняется к сестре.

— Это что еще за командирша? — спрашивает он.

— Разве ты не помнишь Эстер? — шепотом отвечает Эшли. — Живет по соседству. Ее мама была лучшей подругой Хелен.

Джейк вспоминает Нэнси Блум из дома за углом, но не припоминает ни Эстер, ни ее мать из соседнего дома. Он окунает ладони в миску тепловатой воды, которую протягивает ему Эстер, и, стряхивая капли, видит кадр крупным планом: комната с накрытым столом, держащиеся за руки мать и сестра, напряжение и печаль в помещении, ощутимое отсутствие Бек — какая кинематографичная мизансцена. Не исключено, что Джейк напишет сценарий об этой шиве, о Хелен. Это будет фильм, посвященный памяти умершей бабушки, совершенно не похожий на «Мое лето в женском царстве». Новая идея его даже приободряет.

Миллеры все вместе втискиваются на диван, Эстер садится рядом с ними в кресло и смачно причмокивает, уплетая ругелах. От сухого тепла жужжащего радиатора в комнате становится душно. У Миллеров нет аппетита, хотя Эстер каждые пять минут спрашивает их, не голодны ли они. Опустошив свою тарелку, она объявляет, что идет домой, и просит обращаться, если им понадобится помощь.

Когда она уходит, Дебора спрашивает ее:

— А что нам делать теперь?

— Поминать Хелен. — И Эстер захлопывает за собой дверь.

Джейк окидывает взглядом еду на столе.

— Как вы думаете, кто-нибудь еще придет?

— Нет, — отвечает Эшли с нехарактерной для нее суровостью в голосе.

— Ну что ты, конечно, придут и другие, — возражает Дебора.

Все старые подруги-соседки Хелен уже умерли, даже мать Эстер, но Хелен любили многие.

Миллеры сидят молча и ждут прибытия гостей, чтобы начать вспоминать Хелен. Но никто не появляется, и наконец Дебора признается, что проголодалась. В голову ей приходит: хороший способ похудеть — отказываться от еды из-за неловкости. Однако доставит ли ей стройность подобное удовольствие? — раздумывает она, собирая на тарелке сэндвич с ветчиной.

— Вот вам и веганство, — усмехается Эшли. Она хотела съязвить, но ситуация к сарказму не располагает. — Извини.

Дебора пожимает плечами.

— Хелен никогда не выбрасывала еду. Я просто отдаю ей должное. — Она устраивается в кресле, в котором сидела Эстер. Аппетит вдруг почему-то пропадает. — По понедельникам Хелен обычно жарила курицу. Во вторник готовила куриный салат с остатками мяса, которое удавалось отскрести от костей, а по средам у нас всегда был куриный суп. Даже кости шли в дело.

— Мы в курсе, — замечает Джейк. — Мы, знаешь ли, тоже здесь жили.

Эшли с упреком смотрит на брата. Судя по пришибленному выражению лица Деборы, он зашел слишком далеко. Но, в отличие от Эшли, он не собирается извиняться.

— Не понимаю, где Бек, — ерзая на месте, произносит Джейк.

— Ей пришлось отлучиться по работе. — Дебора так и не притрагивается к сэндвичу.

— У человека бабушка умерла, а его даже не могут оставить в покое на выходных? — Эшли вспоминает все те выходные, когда Райан якобы не мог отпроситься, все футбольные соревнования и диснеевские фильмы, которые он пропустил, отпуск в Лос-Анджелесе, который ему пришлось отменить. Он постоянно торчал на работе, но не потому, что этого требовала компания. Эшли сама себе удивляется. Она всегда была такой доверчивой или с тех пор, как муж стал ей лгать?

Чувства Эшли всегда сразу отражались на лице, и при первых признаках смятения по нему словно пробегала туча. Джейк внимательно изучает ее и, так же как старшая сестра, понимает: Бек вовсе не на работе. И хотя он не имеет представления, где она, но просекает, что у Бек очень уж вовремя появилось неотложное дело.

Дебора чувствует, как в комнате растет напряжение, накапливается статическое электричество и вот-вот засверкают молнии. И прежде чем громыхнет и брат