Когда дилижанс тряхнуло еще раз, мальчик, не удержавшись на ногах, упал и громко заплакал. Его плачь стал последней каплей — сорвались все. Не только мать ребенка, но и дама, и моя соседка, и старик, придержавший меня, и даже девочка. Я не поняла, кто кого ударил первым — только услышала глухой звук, чей- то вскрик и последовавший за этим хруст. Кто-то наступил на яблоко. Сбоку зарычала соседка. Худенькая девочка вдруг вскочила с криком вцепилась в волосы строгой дамы. Мужичок схлестнулся со стариком. Проверяющий с размаху ударил юношу. Тот закричал, схватился за нос, но уже через секунду отнял руки и, не обращая внимания на кровь, кинулся на обидчика.

Я вскочила на лавку, сгибаясь под низким потолком дилижанса, и не веря собственным глазам смотрела на происходящее.

Безумие! Это какое-то безумие!

Кто-то толкнул мальчика, и он закричал еще громче. Мать, еще недавно защищавшая его, даже не обернулась. Она сцепилась со строгой дамой. Та вдруг заорала — это девочка впилась зубами ей в руку.

Я вжималась в деревянные стенки и медленно, по шажку, пробиралась к мальчику. Взвизгнула, когда совсем рядом с моей головой разбилось пущенное кем-то яблоко, но не отступила. Добралась до мальчика, взяла его на руки, прижимая так, чтобы он не видел происходящего, и забилась в угол.

Люди рычали, орали, били и кусали друг друга. Драли волосы, пинались. Мелькнуло чье-то лицо, перемазанное в крови. Кто-то снова закричал. Детские пальцы стискивали мою блузу все сильнее. Маленько тело било дрожью.

Внезапно мелькнуло лезвие. Раздался рёв, за ним низкий, почти животный рык. Мы с мальчиком сжались.

— Помогите… помогите нам. Кто-нибудь, помогите!.. С-самаэль! — закричала я в отчаянии.

Почти в тот же миг дилижанс объяла тьма. Густая, плотная, холодная… знакомая. Я снова ощутила запах жженого дерева и серы. А еще через мгновение в обрушившейся тишине прозвучал знакомый голос:

— Что, Эвелин, прогулка пришлась тебе не по нраву?

Я вскинула голову и посмотрела на Самаэля. В окружающей темноте невозможно разглядеть даже собственные пальцы, но откуда-то я точно знала, где он. Чувствовала его. И злилась.

— А вам бы только потешаться? Тьма не снаружи, она, как вы и говорили, внутри. В вашем холодном жестоком сердце!

Я вскрикнула — больше от неожиданности, чем боли, — когда мой подбородок сжали чужие пальцы.

— Отпусти мальчика, Эвелин, и выходи. Тогда и поговорим о моем сердце.

— Нет! Я не оставлю его, позволю вам… ай! — на этот раз я вскрикнула от боли.

— Я сказал: «выходи». Немедленно! — с холодной яростью потребовал Самаэль. Однако я и не подумала подчиниться, только крепче сжала мальчика.

— Что вы с ним сделали? Со всеми ними. Они в порядке?

— Пока да. И если желаешь, чтобы так оно было и дальше, то прекрати перечить!

Мой подборок отпустили. Самаэль отступил на шаг, явно давая возможность выполнить приказ. Но только я не спешила. Напряженно вглядывалась в темноту и все пыталась понять, что за игру он затеял.

— Эвелин!

Шумно выдохнув сквозь сцепленные зубы, я все же решила послушаться. Удерживая мальчика одной рукой, второй нащупала лавку, привстала и бережно уложила на нее ребенка. Погладила по голове и на секунду задержалась ладонью на груди, чувствуя, как она мерно вздымается и опускается.

— Что с ним?

— Спит. Как и все вокруг. Хватит разговоров, выходи.

Короткие слова срывались с губ чернокнижника и падали в наведенной тьме, словно тяжелые капли с пещерных сталактитов. Казалось, я даже могла услышать приглушенное эхо, с которым они разбивались под нашими ногами.

Придержав юбку, я попробовала сделать первый шаг, однако стоило мне отвести ногу, как мысок туфли во что-то уперся. Точнее, в кого-то — в одного из уснувших на полу попутчиков. Я остановилась. Нельзя идти, не видя дороги. Пожалуй, стоит пробраться к другой стене и вылезти из дилижанса по лавке.

Видимо, я слишком долго размышляла, а может, терпению Самаэля пришел конец — я не знаю. Однако стоило мне шагнуть в нужную сторону, как опора под ногами исчезла. Я испуганно дернулась и, не думая, вцепилась пальцами в… во что? В плечи Самаэля?!

Удерживая меня на руках, он двинулся к выходу. Двигался при этом уверенно, твердо, будто видел сквозь тьму и легко переступал спящие тела. И так же твердо он приземлился на дорогу, спрыгнув со ступеньки. Потом зашагал дальше.

— Мы выбрались. Теперь я могу пойти са…

— Молчи, Эвелин. И сиди смирно.

Его голос вибрировал, словно готовый скатиться в рычание. Недовольство, раздражение, злость — сейчас в нем слышалось слишком много эмоций, чтобы выделить одну. Но только и во мне спокойствия не было.

— Люди не игрушки, Самаэль! Их нельзя купить, если захочется, сломать, когда надоест, и развлекаться, если стало скучно. Зачем вы заставили их озвереть? Считаете, это весело? А тот мальчик? Вы подумали, как это выглядело для него? Неужели, вам совсем плевать на остальных? Неужели вы действительно такой жестокий и черствый, как о вас говорят?

— Эвелин, я же приказал молчать! — рявкнул Самаэль, скидывая меня с рук.

К собственной радости, я не упала. Выпрямилась, точно пружина, и вперила в него негодующий взгляд. Все во мне горело праведным гневом. И я хотела, чтобы Самаэль увидел это пламя.

— Очередной приказ, пояснять который вы даже не подумаете? Потому что вам так хочется? Потому что не любите делиться планами? Да будь они прокляты ваши планы, если все, что они несут — зло!

Напряжение бессонной ночи, погоня Товера, ужас пережитого в дилижансе — эмоции переполняли меня. Их было слишком много, чтобы суметь удержать под контролем. Но по правде сказать, я и не желала их сдерживать.

Самаэль поймал меня, второго побега он точно не допустит. Я знаю, что меня ждет: новые артефакты, новая слабость и повторение судьбы Айрис. Но только это не значит, что я безропотно приму уготованную участь.

— Думаешь, я несу зло? — мое лицо снова сжали. Самаэль наклонился очень близко — так, что я ощущала его дыхание на своих губах. — Ошибаешься, моя дорогая.

— Это из-за вашего артефакта все обезумели! Я видела, он изменился и…

— О да, он изменился, — тихо, но оттого особенно жутко произнес Самаэль. — А знаешь, что его изменило? Что уничтожало его?

— Ваша сила?

— Напротив, моя сила питала его. Пока ты была в поместье, артефакт работал, но чем дальше ты убегала, тем слабее он становился. Теперь он выжжен окончательно… — Самаэль сжал браслет, и тот, хрустнув, сломался. По пальцам скатилась колючая крошка. — Ты уничтожила его, Эвелин. Как уничтожила и кольцо. И это из-за тебя люди в дилижансе обезумели.

— Что? Нет! — я дернулась, желая вырваться из рук Самаэля, но он удержал.