— Я все пытался понять, какая же именно сила течет в твоих жилах. Знал, что она опасна, но не представлял, насколько… У тебя дар ненависти, Эвелин. Ты пробуждаешь ее в каждом, с кем оказываешься поблизости. И чем дольше находишься рядом, тем сильнее отравляешь сердца.

— Нет! Неправда! — я снова дернулась. — Будь это так, вы бы держались от меня подальше!

— Твой дар поражает лишь тех, чьи лица ты видишь. По этому-то охотники и надели на тебя мешок сразу, как поймали. Это я приказал им.

— Нет!

— Отрицание ничего не изменит, Эвелин! Прими правду, смирись с ней.

Принять правду? Поверить, что я опасна для окружающих? Что из-за этой силы не смогу обрести любовь? Семью? Что мне суждено провести всю жизнь во тьме, лишь бы не видеть чужих лиц? Не могу я принять такую правду!

Меня затрясло. Пальцы, до этого отталкивающие Самаэля, сжались на его плаще.

Я так верила, что зло исходит от чернокнижника, от того, кем пугают непослушных детей, и кого так старательно зазывают в лавки торговцы, что ослепла. Я не видела ответов, потому что не желала их видеть. Позволила себе запутаться в сетях самообмана, лишь бы не принимать ужасающей правды. Тьма не снаружи, она внутри… внутри меня самой.

— Ты поэтому хотел сделать меня калекой? — мой голос надломился. — Чтобы не могла сбежать и навредить, как сейчас?

Рука на моем запястье сжалась.

— Калекой? Ты виделась с Айрис?

Я подалась вперед и привстала на носочки, будто пытаясь заглянуть в лицо Самаэлю.

— Пожалуйста, не наказывай ее, — заговорила быстро. — Это моя вина, только моя. Я боялась… не знала, зачем ты хочешь лишить меня ног. Но теперь понимаю и… и… — слова застряли в горле.

Даже сейчас я не могла сказать, что согласна с таким решением. Нет, не согласна. Я хочу остаться собой, хочу ходить, бегать, хочу свободы и счастья. Но разве та, что сеет ненависть, достойна счастья?

— Ну же, Эвелин, продолжай, — в голосе Самаэля вновь зазвенела ярость. — Мне не терпится узнать, какие еще глупости наговорила тебе моя драгоценная сестра.

У меня нет причин верить Самаэлю. Ни одной. Но только я поверила, не усомнилась даже на миг. Самаэль может умалчивать, уходить от ответа или отвечать загадками… Но он ни разу не солгал мне. И мне не нужны подтверждения или доказательства — я просто знаю, что это так.

Не отпуская его плаща, я сбивчиво пересказала нашу с Айрис беседу, поведала о том, как избавилась от печати. Самаэль не перебивал. Казалось, он даже не шевелился, но я чувствовала, что дыхание его стало чаще, а пальцы на моем запястье сжались сильнее.

— Презанятно, — только и бросил он, когда я замолчала.

Взмахнул рукой, и окружающая тьма начала стекаться ко мне. Я по-прежнему не видела ее, но чувствовала, как она уплотнилась возле моих ног, как поднялась выше, окутывая тело, и как накрыла тяжелым капюшоном. Плечи дрогнули под ее весом, но я не согнулась.

— Держись рядом. И смотри под ноги. Только под ноги, Эвелин. Не заставляй меня идти на крайние меры.

Я нахмурилась, не понимая, к чему Самаэль говорит мне это. Однако уже через мгновение поняла — наведенная тьма рассеивалась. Сначала я увидела толстые архейды, росшие по краям дороги, светло-голубое, кажущееся прозрачным, небо, а потом и собственные туфли, выглядывающие из-под черного плаща. Вскинув руку, я ощупала капюшон, нависающий почти до самого носа, огладила мягкую ткань.

— Теперь я выгляжу как вы? — спросила, не поднимая головы.

Самаэль хмыкнул.

— Мне казалось, ты решила сократить дистанцию.

Я смутилась, вспомнив, как буквально несколько минут назад обращалась к чернокнижнику на «ты». Тогда потрясение вытеснило из головы правила и условности. Сейчас же я снова могла мыслить незамутненно. Глупо забывать о разнице наших статусов. Неважно, из высокородных Самаэль или нет, но чернокнижник всегда стоит над простыми горожанами. И я ему точно не ровня.

— Прошу прощения, оно… оно вышло непроизвольно.

Самаэль не ответил. Только, как мне показалось, снова хмыкнул. На этот раз еле слышно. Что это значит? Он позволил бы мне обращаться к нему на равных? Нет, вряд ли. С собственностью подобных вольностей не допускают.

— А… а как вы смогли так быстро оказаться здесь? — спросила я, подстраиваясь под мужской шаг.

Мы двинулись обратно к городу.

— Теневым переходом.

— То есть вы могли появиться в любой момент?

— Не совсем. Браслет слабел, определить точное место выхода становилось все сложнее. Перемешаться с привязкой по вещи намного труднее, чем с привязкой по человеку. Когда ты позвала меня, образовалась… связь, назовем это так. Невидимая нить. Она и провела меня к тебе.

— А внутри поместья вы можете перемещаться куда угодно и в любое время?

— Да. Ноги, знаешь ли, с этой задачей прекрасно справляются, — Самаэль усмехнулся.

Я искоса взглянула на него. Чернокнижник держался невозмутимо, отстраненно. Точнее, так выглядело со стороны, но я знала — он снова потешается. Однако, против обыкновения, сейчас такое его поведение не вызвало во мне недовольства.

Некоторое время мы шли молча, потом я вновь заговорила:

— Куда мы идем?

— В город. Там возьмем экипаж и вернемся в поместье.

— А воспользоваться теневым переходом нельзя?

— Мне можно. Тебе я бы не советовал.

— Почему?

— Он убьет тебя.

Я споткнулась, но не упала — Самаэль успел ухватить меня под локоть.

— Почему? — повторила я, едва восстановив равновесие.

— Только чернокнижник и его избранница могут перемещаться теневыми переходами.

— Избранница?

— Избранная тьмой. Та, которой по силам разделить с чернокнижником его проклятие.

Голова начала пухнуть, словно подходящая в тепле опара. Каждый ответ рождал лишь новые вопросы, а времени осмыслить их не было — я боялась, что Самаэль в любой миг передумает откровенничать. И будто подслушав мои опасения, он оборвал:

— Хватит расспросов, Эвелин. Дотерпи до поместья, тогда и поговорим. А пока просто держись рядом и не поднимай взор.

Кивнув, я послушно уткнулась себе под ноги.

К границе города мы добрались меньше, чем за час. Оно и неудивительно — дилижанс не успел отъехать далеко. Закрытый экипаж нашелся быстро, и так же быстро мы забрались внутрь и продолжили путь. Всю дорогу Самаэль молчал. Я бросала украдкой любопытные взгляды, но с расспросами не лезла. Вместо этого обдумывала уже услышанное. О теневых переходах, об избранницах тьмы и проклятии чернокнижников… Не думала лишь об одном — о собственном даре. Я просто не могла принять его, не желала впускать в мысли и сердце страшную правду. Не сейчас. Не сразу.