Час Ч.

Боль в сжатых кулаках заставила его очнуться. Он весь дрожал, словно и впрямь вернулся в тот давно пережитый кошмар. Сейчас, как и тогда, спокойствие казалось ему почти невыносимым. Ждали конца света, а все обошлось двадцатью взрывами в разных точках мира, несколькими подземными толчками с ослепительными далекими вспышками в ночном небе… и бульдозерами, копающими братские могилы миллионам погибших за последние восемнадцать часов. Человечество пробуждалось от кошмара, чтобы начать осваивать первые уроки жизни в иной реальности.

Уроки? Как бы не так, обозлился Николай. Если человеческая история и научилась чему-то, то только тому, что ничему не научилась. Исчезновение атомного оружия вместо того, чтобы принести долгожданный мир, послужило сигналом к началу короткой и свирепой Арабской войны, за которой последовали около дюжины небывало жестоких локальных конфликтов в Африке и Юго-Восточной Азии. Не прошло и месяца со времени первого удара Коллапса, а из военных лабораторий уже вышли новые ядерные пули и снаряды, мощность которых измерялась уже не в килотоннах, а «всего лишь» в сотнях или десятках тонн, и это делало их чрезвычайно удобными для тактических целей. Кошмарные результаты их применения в Центральной Америке потрясли мир, и 26 октября 2028 года начались международные переговоры о полном запрещении ядерного оружия, но было поздно. Десятки зарядов попали в руки экстремистских группировок, которые развязали безоглядный террор.

Уставшая от такого безумия природа нанесла второй удар — Золотой крах в середине января 2029 года, опять же необъяснимый с научной точки зрения. В течение нескольких дней золото и серебро превратились в нестабильные, черного цвета, радиоактивные элементы. Небывалая биржевая катастрофа расшатала экономики всех стран, но человечество преодолело и этот кризис, не сбавляя при этом темпа эскалации локальных войн. В Сибири велись ожесточенные сражения с применением тактических ядерных средств — по непроверенным данным, там держал оборону оставшийся в живых генерал Головешников. Мировая финансовая система держалась и продолжала работать в условиях «золотого эквивалента». В электронике шел поиск материалов, которые могли бы заменить уже не пригодные благородные металлы. В марте центр Рима был сметен с лица Земли плутониевой мини-бомбой…

Третий удар, настоящий удар Коллапса, пришелся на 4 апреля. На сей раз все произошло мгновенно, и катастрофа была действительно жестокой. За считаные секунды цивилизация лишилась важнейшего материала. Меди. Металла красноватого цвета, атомный номер 29, плотность 8,94, высокой проводимости, которая делала его незаменимым во всех областях электротехники. Но с 11 часов 47 минут по Гринвичу 4 апреля 2029 года какая-то неизвестная сила изменила эти свойства, и за секунду лишенная электричества цивилизация рухнула на колени.

Голод, эпидемии и битва за выживание тех, кто остался в живых, довершили начатое.

Трава и сорняки заполонили мертвое село. Густая крапива осаждала старые каменные стены, дикий плющ тянулся к просевшим крышам, где уже пустили корни молодые деревца; брошенные дворы зарастали лопухом и репейником. И хотя травяной покров несколько смягчал звук шагов, Николаю чудилось, что в зловещей тишине они звучат так тревожно и что даже малейший шум может разбудить покойников, кости которых еще лежат в полумраке за пыльными стеклами окон. Яркое утреннее солнце и молодая зелень странно контрастировали с истлевшей памятью о давней смерти, еще носящейся в воздухе едва уловимым запахом старого пепелища.

Слева узкая, заросшая травой тропинка спускалась вниз к перекрестку. По ней вряд ли кто-то пойдет, здешние крестьяне суеверно обходили те места, где некогда бушевала эпидемия чумы. На всякий случай Николай оглянулся. Пусто. Голубое небо и молчаливые горные склоны над разбитым шоссе. На перекрестке в тени деревьев темнела виселица, и полуразложившийся труп под перекладиной медленно качался и кружился. Издали табличка на его груди была почти незаметна, но идущий знал, что на ней написано. Пироман.[8]Слово, собравшее воедино последний удар Коллапса и людской кошмар, средневековую подозрительность и абсолютную власть местных управленцев.

А что делать, человек поставлен перед выбором между двумя страхами — перед живыми и перед мертвыми, подумал Николай, шагая под безжизненными взглядами затянутых паутиной окон. С живыми все было ясно: достаточно было заглянуть в его рюкзак, чтобы отправить его на место висельника с табличкой и выклеванными глазами. Что касается мертвых… каждый, кто занимался контрабандой спичек, должен привыкнуть к их молчаливому присутствию. Сейчас важно найти крышу над головой, чтобы переночевать, и быть уверенным, что никто не приблизится к проклятому селу, кроме такого же, как он, кому приходится искать тайные и забытые тропы. Цена ночлега была не слишком высокой — смутное напряжение, сопровождающее его уже на подходе к заброшенной постройке и усиливающееся со скрипом открываемых дверей, с облачками пыли под ногами, с быстрым взглядом на мумифицированные останки на полу в холле и с поиском другого дома, на этот раз, слава богу, пустого. И опять его выручал огонь — благословение и проклятие нынешнего времени. Он знал, что в ночном мраке красноватые отблески в окнах видно издалека, но кто бы дерзнул проверить, человеческих ли рук это дело? Огонь отгонял живых… и, что еще важнее, отгонял призраков, заселивших эти пыльные комнаты, успокаивал Николая и хотя бы отчасти смягчал странное чувство посягательства на чужое, когда он открыл шкаф и достал оттуда заботливо сложенный, пожелтевший от времени комплект постельного белья. В дрожащем свете огня было проще отогнать все остальные мысли и сосредоточиться на основной задаче — разделать и зажарить пойманного днем зайца. И все же тягостная, неясная тревога была лишь отодвинута, она ждала, затаившись в толстых стенах, заставляя просыпаться ночью каждый час и, прислушиваясь к кукованию далекой кукушки, присматриваться к красному сиянию горящих углей, испытывая странную вину за то, что остался жив.

Последние дома остались позади, и Николай вышел на старую, довольно неплохо сохранившуюся асфальтированную дорогу, проложенную среди запущенных яблоневых садов. Тотенвег, Дорога мертвых, так называли ее здешние жители, и он по опыту знал, что это самая безопасная часть перехода. Эпидемия чумы в начале тридцатых годов полностью истребила население нескольких сел вдоль шоссе, и суеверный страх перед Черной смертью до сих пор витал над этими местами. Со временем острота воспоминаний притупится, молва поутихнет, и люди опять заселят эти места, но пройдет немало лет, может быть, десятилетий, прежде чем это произойдет.

Если Вселенная отпустит им это время, напомнила вдруг глубоко спрятанная безнадежность, которая никогда не давала забыть о себе полностью. Если! Никто не знал, окончательно ли утих вихрь Коллапса или злая сила предоставила миру лишь короткую передышку, но где-то в глубинах продолжает подкапывать корни мира, чтобы одним махом стереть с лица Земли весь человеческий род. Никто не знает. Последний человек, который мог бы что-то понять — который понял что-то! — погиб четырнадцать лет назад, обвиненный в измене человечеству.