Короче говоря, всё это мелочи. Настолько незначительные, что мне порой казалось, что я просто схожу с ума. Но когда Лианн вызвала меня к доске перечислить столицы африканских стран, я увидела весь муравейник целиком; подданные Муравьиной Матки глядели на меня с презрением, и я почувствовала, что не ошиблась.

Вдруг я оказалась у всех на виду. На третьей неделе занятий пришлось искать другое укромное место в школьном дворе. Задача не из простых, потому что я была заперта в школе, где училось более двухсот пятидесяти учеников, а это пятьсот глаз. Цифра слишком большая, даже если четыре от общего числа глаз – твои собственные.

Когда у меня было хорошее настроение, эта игра в прятки казалась очень увлекательной. Я будто на самом деле превращалась в шпионку.

Когда настроение портилось, мне становилось смертельно скучно. Хотя я мало что знаю о шпионских романах, по-моему, главная героиня не может прятаться в женском туалете и есть бутерброд с тунцом и майонезом, сидя на крышке сломанного унитаза. А именно там я и пряталась. Сидела на крышке и читала, что ученицы пишут на дверце кабинки.

Моя жизнь состояла из Муравьиной Матки, случайного друга, психолога с цилиндром и длинных перемен в туалете. То хорошее, что было в моей жизни, я выдумала сама: Ребекка Парадайз. Мой любимый секрет, который помогал выдержать все трудности. Он помогал мне жить.

Как-то раз я планировала следующее приключение Ребекки в школьном туалете. Сама не зная почему, я достала из кармана зеленый лак для ногтей и осторожно, почти не нажимая на кисточку, стала выводить буквы на дверце:

Здесь скрывается Ребекка Парад

Дорисовав букву «д», я услышала, как открылась дверь. Три пары модных кроссовок остановились прямо напротив меня, и это был не один шестиногий муравей. Я поджала ноги, чтобы себя не выдать. Я даже не закрыла дверцу на шпингалет.

– Готово? Она у тебя?

Говорил мальчик, я заволновалась, потому что туалет был женский.

– Уже несколько дней.

А это голос Софии, и я заволновалась еще сильнее. Я задержала дыхание, стараясь тихонечко проглотить кусок, который уже таял у меня во рту.

– Покажи, – прошептал третий голос. Я узнала девочку по имени Лаванда, а значит, мальчик – Томас.

Лаванда и Томас – заместители редактора «Классных новостей» и лучшие друзья Софии. Иными словами, ее подпевалы. Если бы им разрешили, одна бы шла впереди старосты, разбрасывая лепестки роз, а другой заметал бы их позади нее.

Кто-то расстегнул молнию и стал рыться в сумке или рюкзаке. Через несколько секунд все трое нервно захихикали.

– Так четко видно! – восхитилась Лаванда. – Она тебя не заметила? Как тебе это удалось?

– Честно говоря, пришлось попотеть, – ответила София. – Там было темно. Клянусь вам, от меня до нее было всего десять шагов!

– Я бы мог пойти с тобой, – пожаловался Томас. – Сказал же, что хочу пойти.

– Захотел посидеть с Софией в темноте? – усмехнулась Лаванда. – Вот тебе что нужно, оказывается!

Томас не ответил на эти обвинения, но раздался явный звук подзатыльника.

– Дубина! – вскрикнула Лаванда.

– Ну вот, вы всё видели. – Молния застегнулась. Что бы София им ни показала, очевидно, она убрала предмет обратно в рюкзак. – Сегодня вечером я ее распечатаю. В понедельник опубликуем.

– Ладно.

– Мы закончили? Можно вернуться во двор?

Все трое вышли так же молча, как и вошли, и я наконец смогла проглотить кусок, подышать и почесать нос. Я была заинтригована.

Любопытно. Муравьиная Матка вдруг повела себя как королева международного шпионажа. Но почему? И зачем?

Стоп… Международная шпионка?

Тут я поняла, почему София показалась мне такой знакомой.

Она напомнила мне кое-кого очень близкого.

Одного человека, которого на самом деле не существовало.

Ребекку.

Проклятье!

– И что же она достала из рюкзака?

– Говорю тебе, я не видела.

Не знаю, почему я рассказала Алексу о том, что услышала в туалете. Может, потому что с друзьями нужно о чём-то разговаривать. Было бы некрасиво совсем ничего не обсуждать, раз уж каждый вечер сосед пускал меня за свой компьютер. Или дело было в Ребекке Парадайз – она обожала разные загадки и тайны.

– По-твоему, София что-то скрывает?

– Гм-м. Не знаю, я же с ней не дружу.

– Разве вы не всегда учились в одном классе?

– Она перешла в нашу школу в середине прошлого года.

– Минуточку! Ну-ка повтори!

Алекс повторил. Я не на шутку рассердилась. Выходит, что староста меньше чем за год покорила сердца всех муравьев в своем царстве. Наверняка ее и редактором назначили в самый первый день работы.

– София училась в частной школе Святого Патрика, поэтому так хорошо знает французский.

– Я тоже знаю французский, – возразила я. – И получше ее.

– Только у нее все пятерки.

– Ой, простите, совсем забыла, что София у нас такая распрекрасная!

– Она клевая, да? – улыбнулся мой друг. – Мне она очень нравится.

Я рассердилась еще больше. Зуб даю, София даже имени Алекса не запомнила. Зато ему она казалась клевой. Алексу вообще все казались клевыми. Даже я.

Тут в комнату вошла мама моего соседа. Она часто заходила. Здоровалась, что-то искала и уходила. Кажется, она сама до конца не верила в то, что у ее сына появилась подруга. Я воспользовалась паузой, чтобы проверить составленный текст:

На связи Ребекка.

Никак не могу найти своего связного!

Не знаешь, кто такой связной? Это человек из Организации, который внедряется куда-то и ждет твоего появления, чтобы дать задание.

Сложность в том, что связной не может подойти к секретному агенту и просто сказать: «Привет, я твой связной, и я ненавижу сырую рыбу». Тайный агент тоже не может подходить ко всем подряд и интересоваться: «Добрый день. Вы случайно не мой связной?» Это же несерьезно! Пусть тогда уж картошку выращивает или разводит кенгуру.

Нам нельзя прикалывать гвоздику на лацкан или доставать из нагрудного кармана уголок платка, как делают, когда идут на свидание вслепую. Иначе нас все узнают и будут шептаться: «Гляди-ка, вон стоят два шпиона». А если кто-то узнает, что я шпионка, я не просто рискую потерять работу, я рискую жизнью.

По той же самой причине мне нельзя иметь друзей.

Друзья.

Зачем они вообще нужны?