губы. На ней черно-белое платье с принтом гепарда. Я сразу же чувствую себя комфортно рядом с ней.

— Шелл… — Лейла наклоняется и крепко обнимает ее. — Все так красиво, я даже не могу в это поверить. Спасибо, что позаботилась о том, чтобы он все сделал как надо.

Маленькая женщина смотрит прямо на меня через плечо Лейлы и улыбается.

— Кто эта красавица? — Она отпускает Лейлу и берет меня за руки.

— Это моя лучшая подруга Бринли, моя Джелли. — Она подмигивает. — Она только что… вернулась в город, и я сказала ей, что она должна присоединиться к нашему веселью. — Лейла улыбается, не вдаваясь в подробности моей дерьмовой жизни.

Благослови ее господь.

— Ну, мы рады, что ты с нами, милая. Чувствуй себя как дома. Я — Шелли. Считай меня сотрудником отдела гостеприимства. Если кто-то будет к тебе приставать, обращайся ко мне, и я с ним разберусь.

Судя по выражению ее лица, так оно и будет. Я киваю ей в ответ.

— Почему, черт возьми, ты думаешь, что я смогу удержаться и не утащить тебя в коридор в таком виде… черт. — Слышим мы чье-то рычание.

Шелли шлепает ладонью высокого, мускулистого татуированного мужчину с фотографий в доме Лейлы. У него короткая стрижка и густая борода, он обхватывает Лейлу сзади и начинает покрывать поцелуями ее плечо, словно здесь больше никого нет. Я улыбаюсь, наблюдая за ними, и меня снова охватывает зависть, когда я становлюсь свидетелем страсти, которую он испытывает к ней.

— Не надо шокировать свою старую мать, — усмехается Шелли.

Эта маленькая женщина родила этого мамонта?

Ее сын, телосложением похожий на медведя, носит клубный жилет с нашивкой «Силовик». Я ничего не знаю о байкерских клубах, но я смотрела достаточно фильмов с моим отцом, чтобы знать, что силовик — это человек высшего ранга. Все мои надежды на то, что ее будущий муж — просто рядовой член клуба, улетучиваются.

— Это мой Шон, — говорит Лейла, отталкивая его лицо от своей шеи.

Шон поднимает глаза.

— Привет, новенькая. — Он ухмыляется.

— Она не новенькая, я знаю ее с восьми лет. Я же говорила, что она придет.

Шон оглядывает меня, и я начинаю беспокоиться, что со мной что-то не так.

— Она не коп, — добавляет Лейла.

Шон пожимает плечами и протягивает мне руку, как истинный джентльмен.

— Старые привычки. Приятно познакомиться…

— Бринли, — говорю я.

— Извини, Брин. — Лейла закатывает глаза. — Они становятся драматичными, когда видят новых людей.

— Надеюсь, ты уже нагуляла жажду и аппетит, — говорит мне Шон, когда Шанталь возвращается и передает нам всем бокалы с темно-янтарной жидкостью. — Здесь мы пьем и едим как следует.

Я беру у нее бокал, как и все остальные.

— Что это? — спрашиваю я.

— Не спрашивай, новенькая, просто пей. Тебе понравится, — обещает Эмбер.

Я сначала нюхаю напиток, а потом оглядываю всех присутствующих.

— Мне нравится знать, что я пью. Что здесь смешано? — спрашиваю я. Они все смотрят на меня так, будто я только что предложила спеть церковный гимн.

Я расслабляюсь, стараясь выглядеть непринужденно. Пахнет корицей.

— Это жидкий кокаин, — ухмыляется Шон и кивает, давая понять, что он не думает, что я смогу с ним справиться. Он смеется, видимо, замечая мое беспокойство.

— Егермейстер8 и Гольдшлагер9, — говорит Лейла, отмахиваясь от Шона. — Никакого кокаина. Тебе понравится.

Шон поднимает бокал, и даже Шелли поддерживает его. Если эта маленькая старушка может с этим справиться, то и я смогу, решаю я.

— Постарайся расслабиться, — шепчет мне Лейла.

— За прекрасную женщину, которая завтра пообещает любить и слушаться меня вечно. — Шон злобно хихикает, и Лейла снова шлепает его, прежде чем мы все опрокидываем свои бокалы.

Черт возьми, у меня в горле словно горит корица. Я морщусь, чтобы не задохнуться. Я едва успеваю справиться с первым бокалом, как мне протягивают второй.

Я беру его, но задаюсь вопросом, как много эти люди пьют. Я редко делаю это, но напоминаю себе, что в эти выходные я решила расслабиться. Я могу быть здесь кем угодно. Они не знают Бринли — девушку, которая субботними вечерами в своей пушистой пижаме в одиночестве смотрит «Друзей». И эта новая Бринли хочет сбросить напряжение, поэтому пускает в ход жидкий кокаин.

Я зажмуриваюсь, когда огонь проникает в мое горло, а гитарное вступление к песне Guns N’ Roses «Sweet Child O’ Mine» наполняет воздух оглушительным звуком. Лейла издает радостный возглас, а я улыбаюсь и качаю головой.

Еще до того, как открываю глаза, я чувствую, что атмосфера вокруг меня меняется. Когда я решаюсь сделать это, то встречаюсь с бесстрастным ртутным взглядом, который притягивает меня к себе, и воздух между нами наполняется электричеством. Мои колени слабеют, когда Вульф прислоняется к барной стойке всего в десяти футах от меня и пристально смотрит. Идеально сидящие джинсы, мотоциклетные ботинки и черно-белая фланелевая рубашка «Кархарт»10. Вульф не отводит глаз, когда наши взгляды встречаются, и подносит ко рту бокал, который держит в своей покрытой татуировками руке. Вблизи я замечаю, что на каждом пальце набиты римские цифры и переплетение виноградных лоз.

Он делает большой глоток чего-то похожего на виски. Его взгляд задерживается на мне поверх бокала, такой же испытующий, как и при нашей первой встрече, внимательный, словно он изучает каждый дюйм моего тела. Я не могу сказать, из-за чего — из-за его пристального взгляда или выпитого жидкого кокаина, — но мое тело становится горячим, а голова тяжелой. Я ставлю свой бокал на поднос, не отрывая от него взгляда.

— Вульф, это Бринли. Я знаю, что вы не были официально представлены друг другу, но она моя лучшая подруга с начальной школы, — говорит Лейла.

Вульф кивает мне. Его лицо остается бесстрастным, но его взгляд словно бархат, касается меня так, как я никогда не чувствовала. Я нервно соединяю руки и позволяю им повиснуть перед собой.

— Вы двое уже знакомы? — спрашивает Шелли, пока мы с Вульфом молча смотрим друг на друга.

— Мы виделись один раз. Мы не знаем друг друга, — волнуясь отвечаю я, отводя взгляд от Вульфа.

— Мы виделись? — спрашивает Вульф низким голосом, на его губах играет намек на ухмылку, и мне хочется умереть. Конечно, он не заметил меня в тот день. Да и с чего бы ему меня помнить? Я неловко складываю руки на груди. Я чувствую, что все, включая его, смотрят на меня.

— Ну, я видела тебя, потому что… трудно не заметить четыре танка, катящихся по Главной улице, — вырывается у меня, словно я доказываю свою правоту на школьных