Капитан думал было похитить нескольких кувыркунов перед взлетом, но решил, что неразумно на этом этапе вызывать у них враждебные чувства к пришельцам. Он знал, что после его рапорта на Озанов пошлют другую экспедицию в корабле куда большем этого. И если биологи следующей экспедиции не смогут уговорить кувыркунов сдать кровь, вот тогда уже будет применена сила.

Пока строился «Гавриил», один лингвист из высшей лиги прочитал материалы и выслушал записи своего предшественника. Но он слишком много времени потратил на сравнения сиддского с живыми и мертвыми земными языками. Ему нужно было разрабатывать систему быстрого обучения экипажа сиддскому языку, а он вместо этого мечтательно лелеял свои ученые запросы. Может быть, поэтому его сейчас и не было на корабле – Хэл не получил никаких объяснений на сей счет.

Так что он ругался по-черному и гнул спину над работой, вслушивался в звуки сиддского языка и смотрел, какие кривые отображают их на осциллографе. Отрабатывал их воспроизведение собственными – уж никак не озановскими – языком, губами, нёбом и горлом. Составлял сиддско-американский словарь – существенный момент, которым почему-то пренебрег его предшественник.

К сожалению, к моменту, когда он или его товарищи по команде научатся свободно вести разговор на сиддском, носители языка уже вымрут.

Хэл работал полгода, еще долгое время после того, как все, кроме вахтенных, легли в гибернатор. Но что более всего доставало его в этом проекте – так это присутствие Порнсена. Гаппт и хотел бы лечь в глубокую заморозку, но ему нужно было бодрствовать для наблюдения за Хэлом, выправляя любое его нереалистичное поведение. Единственное, что утешало – Хэл не должен был разговаривать с Порнсеном, разве что по необходимости, а так – можно было отговориться срочностью работы. Но вскоре он стал уставать от работы и одиночества, а поговорить проще всего было с Порнсеном, так что никуда Хэл от него не мог деться.

И еще Хэл Ярроу был в числе первых, вышедших из гибернатора. Он знал, что провел там сорок лет, понимал это, но поверить никак не мог. Ничего ведь не изменилось в его облике или в облике его спутников. А единственным изменением вне корабля была многократно возросшая яркость звезды, к которой они летели.

В конце концов эта звезда засияла ярче всех прочих небесных тел. Потом стали видны кружащиеся вокруг нее планеты. Увеличивался и нависал на небе Озанов, четвертая от звезды планета. Размером приблизительно с Землю, он и издали выглядел совсем как Земля. «Гавриил» вышел на орбиту после введения данных в компьютер, и четырнадцать дней корабль кружился вокруг планеты, ведя наблюдение как собственной аппаратурой, так и с запущенных в атмосферу зондов. Некоторые из них даже приземлились.

И наконец Макнефф велел капитану сажать «Гавриила».

Медленно, сжигая из-за своей массы чудовищное количество топлива, «Гавриил» опустился в атмосферу, направляясь к Сиддо, к столице, расположенной на центрально-восточном побережье. Он плавно, как снегопад, опустился на большом лугу в каком-то парке в сердце города. В парке? Парком был весь город: деревьев столько, что с воздуха казалось, будто в Сиддо живет лишь горстка народу, а не четверть миллиона. Зданий было немало, некоторые десятиэтажные, но расстояние между ними было столь значительно, что не создавалось впечатления жилого массива. Улицы были широкими, но заросли такой жесткой травой, что она противилась почти любому вытаптыванию. Лишь вблизи оживленной гавани Сиддо чем-то напоминал земной город. Здесь дома сбивались в кучу, воды практически не было видно между парусными кораблями и колесными пароходами.

«Гавриил» спускался, а тем временем собравшаяся внизу толпа бежала к границам луга. Колоссальная серая громада корабля опустилась на траву – и ее тут же стало неумолимо засасывать в почву. Сандалфон Макнефф приказал открыть главный порт. Потом, сопровождаемый Хэлом Ярроу, который должен был прийти ему на помощь, если сандалфон ошибется в обращении к встречающей делегации, Макнефф вышел на воздух первой пригодной для жизни планеты, открытой людьми Земли.

Как Колумб, подумал Хэл. И дальше будет так же?

Потом они обнаружили, что могучий корабль лег поперек двух подземных туннелей паровой железной дороги. Но опасности, что туннели рухнут, не возникло: они были пробиты в сплошной скале, и над каждым возвышалась шестиметровая масса сплошного камня да плюс к тому – двадцать метров земли. Более того, корабль оказался настолько длинным, что большая часть его веса легла на грунт вне туннелей. Когда это выяснилось, капитан решил, что «Гавриилу» следует оставаться на месте.

От зари до зари весь личный состав вращался среди туземцев, изучая как можно полнее их язык, обычаи, историю, биологию и прочее – данные, которые не смогла собрать первая экспедиция.

Чтобы кувыркуны не подумали, будто коварные пришельцы только и думают о том, чтобы получить образцы их крови, Хэл в первые шесть недель не поднимал этого вопроса. Тем временем он частенько беседовал – обычно в присутствии Порнсена – с туземцем по имени Фобо, одним из двух аборигенов, кто выучил американский и чуть-чуть исландский, когда тут побывала первая экспедиция. Хотя по-американски он знал не больше, чем Хэл по-сиддски, этого хватало, чтобы Хэл стремительно продвигался вперед в своих изысканиях. Иногда они довольно бегло разговаривали, хотя на примитивном уровне, на смеси двух языков.

Одним из предметов скрытого любопытства землян являлась технология Озанова. Логически рассуждая, бояться со стороны аборигенов было нечего. Насколько можно было судить, кувыркуны продвинулись в технологиях не дальше земного двадцатого столетия. Но людям хотелось подтверждения, что от них ничего не утаивают. Что, если кувыркуны скрывают оружие опустошительной силы, надеясь застать пришельцев врасплох?

Ракет и атомных боеголовок опасаться не приходилось – озановцы явно были еще не в состоянии их создать. Но они, судя по всему, весьма далеко продвинулись в биологии, и этого следовало бояться не меньше, чем термоядерного оружия. Более того, даже если болезнь не собирались использовать для нападения на землян, все равно она оставалась смертельной угрозой. Что для озановца – пустяк (за счет тысячелетиями выработанного иммунитета), для земного существа может означать быструю смерть.

Таким образом, главным правилом было – двигаться вперед медленно и осторожно. Выяснять все, что только можно. Собирать данные, сопоставлять, искать зависимости различных факторов, интерпретировать. Перед тем, как запустить «Проект «Озановоцид», следует убедиться наверняка, что возмездие невозможно. Убедиться наверняка.

Вот почему через четыре месяца после появления «Гавриила» на Сиддо двое предположительно дружественных (кувыркунам) человека направились в путешествие с двумя предположительно дружественными (людям) кувыркунами. Их вдохновляла мечта, лелеемая на планете Земля за сотни лет до того и за многие световые годы от Озанова.

Тронулись же они в путь на экипаже, для людей фантастическом.

Мотор икнул, машина дернулась. Озановец, сидящий с правой стороны заднего сиденья, повернулся и что-то крикнул.