– Ерунда какая-то, – вслух сказала Ада, не заметив, что своим громким высказыванием опять привлекла внимание посетителей. – Фигня все это и неправда…

Боярышники, 1997 год

Лиса получила свою кличку из-за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки-конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь попадала в ловушку.

Появилась Лиса в Боярышниках весной. Как она проникла на закрытую территорию – оставалось загадкой, видимо, для собаки, управляемой не разумом, а любопытством, не существовало ни закрытых ворот, ни высокого глухого забора. А может, кто-то и пронес ее тайно. В интернате животных не было, если не считать залетающих на хозяйственный двор в поисках корма голубей и воробьев, да еще аквариума с золотой рыбкой в кабинете директрисы. Ни бродячих кошек, ни живого уголка с черепахами и хомяками – изолированная территория не только от людей, но и от животных.

Лису выгоняли, один раз сторож даже отнес ее в мешке в поселок за железнодорожным полотном, но собака каждый раз мистическим образом возвращалась. И в конце концов оставили ее «официально». Даже строгая директриса, страшившаяся различных проверок от санэпидемстанции и потому наложившая табу на появление животных на территории Боярышников (как носителей паразитов), закрыла глаза на такое, как она называла, «безобразие» и разрешила Лисе жить при интернате. Правда, с тем условием, чтобы собаку периодически купали (поручено это было делать сторожу, в чьем домике поселилась Лиса, и ради этого завхозом со склада даже были выписаны таз, кусок хозяйственного мыла и махровое полотенце) и не разрешали ей заходить в здание.

Днем Лиса носилась свободно по территории, играла с воспитанниками, крутилась на хозяйственном дворе, с заливистым лаем распугивая голубей, периодически то куда-либо сваливалась, то где-нибудь оказывалась запертой. Это было еще одним из талантов Лисы – незаметно и в считаные секунды проникать куда угодно и, замешкавшись, оказываться в ловушке. Заглянет завхоз на склад совсем ненадолго, оставив дверь за собой просто прикрытой, выйдет, навесив замок, а через пару минут из-за запертой двери уже доносится жалобный скулеж оставшейся в темноте Лисы. Или спустится в погреб за квашеной капустой повариха Марья Ивановна, выйдет наружу с банкой, захлопнет крышку, уйдет, а спустя мгновение из-под земли раздается вой Лисы.

А главным талантом собаки было влюблять в себя всех вокруг. И не красавица вовсе: тело длинное, как у таксы, лапки короткие и кривые, хвост крысиный, а на мордочке застывшее глуповато-добродушное выражение. Но обаяния – бездна. Как у шаловливого ребенка. Впрочем, Лиса и была никогда не взрослевшим ребенком и в это мрачное царство привносила немало света.

…В ту ночь Оксана ворвалась в спальню уже после отбоя. Но не прошла к кровати, а, остановившись в дверях, закричала:

– Ой, девочки, наша Лиса-то опять в ловушку попала! Визжит, бедненькая! Надо ее вытащить!

– А до утра подождать не может? – раздраженно отозвалась со своей кровати Раиса. Была в тот день девушка сильно не в духе.

– Как это – до утра?! – изумилась Оксана, к животным относящаяся с куда большей сердобольностью, чем к людям, – жалела даже тараканов, которых метко лупила тапкой Зина. А уж в Лисе она и вовсе души не чаяла.

– Вот так – до утра, – буркнула Рая. – Сама дура, раз куда-то опять свалилась. Пусть посидит повоет, может, поумнеет, хотя мозгов у этой собачонки меньше, чем у курицы.

– Это ты о Лисе?! – угрожающе повысила голос Оксана и зажгла свет.

– Выруби, а не то…

– Где воет Лиса? – перебила Раису Ада, которая терпеть не могла разборок. Оксана с Райкой как пить дать сейчас сцепятся – в темпераментной ругани совершенно забудут о собаке. В их спор активно вклинится Зинаида, которая свои выкрики обязательно подкрепит тумаками тем, кто окажется поблизости. И закончится все массовым скандалом, а то и дракой. На шум примчатся воспитатели и без разбирательств: кто виноват, а кто нет – накажут всех. Ночь проведут без сна, а собака так и останется забытой в ловушке.

– В старом крыле, – ответила, поворачиваясь к Аде, Оксана. – Даже не представляю, как она туда попала!

После ответа в комнате повисла тишина, даже Ада, уже севшая на кровати, с тем чтобы пойти на помощь несчастной животине, в нерешительности замешкалась.

Спальни воспитанников и воспитателей, а также учебные классы располагались в главном усадебном доме. Мастерские и спортзал находились уже в других, небольших зданиях: западном и восточном флигелях и павильоне. Этот бывший господский дом не видел капитального ремонта с конца восьмидесятых годов, да и при последней реставрации недобросовестно халтурили, где-то замазывая торопливо, где-то латая на скорую руку – сделали не на совесть, и в итоге в стенах одного крыла образовались трещины. Состояние этой части здания признали аварийным и закрыли, а в другом крыле и центральной части продолжали как ни в чем не бывало обитать. А куда деваться? Переезжать некуда, вот и оставалось надеяться на чудо, что найдутся в дальнейшем деньги на реставрацию, а если нет, то, может, протянут Боярышники на авось еще сколько-то лет. Воспитатели строго следили за тем, чтобы любопытные дети и подростки не забирались на запрещенную территорию, и усердно множили слухи о том, что в закрытом крыле не только трещины на стенах, но и потолок угрожающе осыпается, и пол местами провалился. Перегородки, отрезающие три этажа левого крыла, были установлены так, что за ними оставались и лестницы. И попасть в закрытую часть можно было лишь через дверь на первом этаже, на которой висел огромный замок. Всех любопытных, кто в обход запретов пытался сунуть нос куда не следует, строго наказывали.

И вот любимица всего интерната Лиса каким-то образом проникла в аварийную часть здания и оказалась в ловушке.

– Надо ждать утра. И сказать воспитателям, – произнесла Марина, для которой нарушение правил и запретов было сродни свершению тяжкого греха.

– Но как же она там, маленькая? – возразила жалостливая Светлана и поежилась, видимо, живо представила себе бедную собаку, полумертвую от страха.

– А нечего было лезть куда не следует! Райка права, сама виновата, – поддержала соседку по комнате Зинаида.

– Так, понятно, – сказала Ада, вставая с кровати. – Разговоры и споры будем вести долго, но так ни к чему и не придем. Оксана, пошли, покажешь, откуда доносится вой Лисы.