я делаю? Она смотрит на меня как смертельно раненое животное, и сердце мое на куски рвет. Но остановиться уже не могу, значит надо рвать, рвать с мясом, чтобы ничего не осталось. Целую Дашу, поглаживаю, еще сильнее вгоняя осколки…и цель достигнута. Она бежит. Беги родная, так правильно. Так надо.

– Что с ней сегодня? – Даша вспоминает наконец о подруге, хоть что-то заметив дальше своего носа.

– Да обычные бабские нервы – бухой в ноль “скальпель” выдает подобие улыбки. – Мы сегодня приняли решение уехать заграницу, обосноваться…вот она и дергается, не знает, как сообщить, походу праздник портить не хотела.

– Да ты что? И как скоро сие радостное событие? – мне кажется, я не говорил, рычал.

– На послезавтра билеты, пока сумки то, се и день пролетел…

– Я пойду поищу её! – Даша порывается встать.

– Сидеть! – рявкаю так, что та реально садиться обратно – Я сам найду. Нам надо поговорить – добавляю уже более сдержано.

– Да, да. Конечно, вы столько не виделись, а тут опять расставание… – она гладит меня по руке, чем бесит меня еще больше.

Нахожу рыжую не сразу. Если бы не слишком разговорчивая стриптизерша, я б её до утра искал, наверное. Толкаю дверь гримерки и замираю.

– Какого черта!!!

Осколок выпадает из руки и она, подняв глаза смотрит на меня в отражении.

– Рыжая, ты больная совсем? Решила себе вены вскрыть! – захлопываю дверь, в два шага преодолев расстояние, между нами, хватаю её руку. Осматриваю, царапина. Вот дурная. У меня чуть сердечного приступа не случилось!

– Я просто разбила пудру и все! Уходи! Не трогай меня! – она пытается вырвать руку. Но я не даю ей этого сделать.

– Да успокойся ты! Надо аптечку найти, не хочу, чтобы ты столбняк подхватила!

– Какая аптечка? Оставь меня в покое, зачем ты пришел? Мне кажется. Что ты сейчас должен быть охрененно занят! – она поворачивается ко мне лицом. И мы замираем. Так близко друг к другу, я продолжаю держать ее раненую руку.

– Ты уезжаешь? – на одном дыхании. Глаза в глаза.

– Что? Откуда ты узнал? – она ошарашенно смотрит на меня.

– Твой придурок пить не умеет, и язык за зубами держать тоже!

– Перестань Андрея оскорблять! Ты только за этим явился? Чтобы еще раз оскорбить? Да, пусти же ты господи боже уже! – снова дергает рукой, наверное, изо всех своих сил. – Да, я уезжаю! Андрей предложил мне выйти замуж, и я согласилась! – выкрикнула и замолчала. Как будто запал её закончился. Смотрю на нее и не верю. Пытаюсь в ее лице заметить хоть каплю сомнения в сказанном.

– Что? Да за кого ты замуж то собралась? За этого неудачника? Да он слабак, ничтожество. Он толком позаботиться о тебе не сможет, защитить… – подхожу к ней в плотную.

– С чего ты взял, что меня надо защищать? От кого? – смеётся. – Только от тебя, понимаешь? – её смех становиться громче, пока не превращается в истерику. Слезы катятся по её щекам.

Вытираю её слезы пальцами и уже не могу оторвать ладонь от её щеки, а она прижимается в ней и закрывает глаза. Глупая, не понимает, что этим еще больше меня к себе притягивает.

– Посмотри на меня рыжая, – говорю тихо, чтобы момент не испортить, насладиться тем, что она не брыкается, а позволяет коснуться. И она слушается, смотрит на меня своими изумрудными глазами, просто сводя с ума.

– Я не отпускаю тебя! – не в силах вынести её пронзительный взгляд, наклоняюсь и касаюсь её лба своим. Она молчит. Время замерло.

Поднимаю её ладошку к лицу и целую, она вздрагивает, но руку не отнимает. Целую ещё раз и вконец осмелев, провожу языком по порезу, ощущая солоноватый вкус крови на языке. По спине катится капелька пота, когда я слышу её сдавленный стон.

– Нам нельзя…прошу тебя…грех это… – она мотает головой, и волосы накрывают, кажется, всю её. Касаюсь их рукой…все. Полная отключка мозгов. Сжимаю их в кулак и дергаю её на себя. Впиваюсь в её губы, ожидаю что она дернется и сжимаю волосы еще крепче, чтобы не дать вырваться. Провожу языком по её губе, умоляя впустить меня, по собственному желанию. И она отвечает, черт побери. Стонет мне прямо в губы и пускает, встречая меня теплым и податливым языком. Я толкаюсь ещё глубже ей в рот, желая забрать всё её дыхание, чтобы только мной дышала. А она тянется руками к моей шее и прижимает меня ещё ближе к себе, я ощущаю её грудь тесно прижатой к моей и её соски царапают рубашку. Боже, она без нижнего белья! Срываюсь окончательно. Подхватываю её и сажу на столик, сметая все что там лежало. Вклиниваюсь между её ног. Как ненормальный перебираю рыжие пряди, тону в них. Она стонет, как же сладко она стонет. Отрываюсь от её губ и целую всё её лицо, куда попаду: щеки, глаза, подбородок…

– Останови меня, сейчас… – шепчу ей, не в силах сделать это сам.

Спускаюсь ниже, припадаю губами к вене на шее, где ошалело бьётся пульс.

– Останови…

Рыжая запрокидывает голову назад и дает мне пространство, подставляя шею под мои губы. Целую оставляя влажную дорожку до самой ключицы.

– Прошу тебя… – она выгибается, теснее прижимаясь к моим брюкам, где давно уже пожар, еще немного и я кончу в штаны, только от одного её вида, вот такой, горячей, отзывчивой и только моей.

Пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, но её руки так сильно дрожат, что ничего не получается. Она обхватывает дрожащими руками мое лицо и заставляет посмотреть в глаза.

– Скучала, безумно…ни дня без тебя, почему ты не пришел раньше? – слегка касается моих губ губами, её дыхание щекочет моё лицо.

– Я подыхал, да и сейчас подыхаю… – сильнее сжимаю её рёбра, пальцами ощущая каждую косточку.

– Коснись меня…

Стон вырывается из моей груди. Дрожь пробирает все тело, меня трясёт, лихорадит, как больного. А я и есть больной, ОНА как вирус у меня по венам, три года…не вытравить.

– Ты не понимаешь, о чем просишь, родная…завтра ты меня возненавидишь, – терпеть Ром.

– Не будет никакого завтра, я уеду, забуду! – она отрывисто целует меня в губы снова и снова. – И ты забудешь! Не покажусь тебе на глаза…выйду замуж…детей рожу… – снова и снова, поцелуи становиться настойчивее. – Коснись…я сделаю все что ты захочешь! Сгореть хочу, сейчас, с тобой! – она меня без ножа режет. Испарина покрыла лоб. Господи, что ж я ни одной молитвы не знаю!

– Хочешь я на колени встану?

Со стоном набрасываюсь на её губы. Лишь бы она замолчала, не