таком свете, будто она являлась прекрасной королевой, которая любила всех и была любима всеми. – Он небрежно откинулся на спинке скамейки. Бернетт балансировал шариковой ручкой между большим и указательным пальцами. От меня не ускользнуло, как томно мои сокурсницы пялились на него. – Конечно, народ почитал ее, но мне кажется грубым невежеством изображать Марию Стюарт святой.

Профессор Робертсон смотрел на него. Большой палец пожилого мужчины скользил по маленькому пульту дистанционного управления, который он использовал для переключения презентации.

– И что же привело вас к такому предположению, мистер Бернетт?

– Факты, сэр. – Он положил ладонь на книгу в льняной обложке, как будто в ней были все ответы. – Деяния Стюарт неоспоримы, но она выдавала себя за невиновную. Мария вела себя так, словно являлась мученицей. Я, в свою очередь, думаю, что «тиран» было бы куда более подходящим термином для ее описания.

В зале воцарилась гнетущая тишина. У кого-то сломался грифель карандаша. Профессор Робертсон открыл было рот, чтобы что-то сказать, но я опередила его.

– Именно такие предубеждения и привели к ее казни. – Я достала камень в виде дракона из кармана юбки, погладила его по ушам, чтобы успокоиться, и выпрямилась на своей скамье. Я старалась не обращать внимания на свои пылающие щеки. – Мистер Бернетт является ярким примером надменных людей прошлого, которые выносили суждения о Марии Стюарт. Как можно презирать людей, не зная их? Никто, черт возьми, понятия не имел, кем являлась эта женщина.

Профессор Робертсон снова открыл рот, но сталкер-обезьяна оказался быстрее. Его скулы покраснели.

– Факты имеют за собой доказательную базу. Делать выводы из этого вовсе не предвзято. Мария была интриганкой. Убийцей! Она вернулась в страну, которая, как она считала, являлась ее домом. Но она не имела права появляться в Шотландской империи после стольких лет и везде сеять хаос.

– Она была шотландкой! Что она могла поделать, если ее родители решили покинуть страну?

Уголки его рта скривились. Бернетт не смотрел на меня. Он пристально смотрел на профессора Робертсона.

– Ее родители должны были столкнуться с последствиями своих собственных действий. Если бы они не вмешивались в политику и не вынашивали коварные планы, возможно, что-то и вышло бы из Марии. – Он поморщился. – Возможно.

Не из Марии. Из меня. Он знал, что я давно поняла двусмысленность его слов. То, что Бернетт говорил обо мне, меня не интересовало. Но о моих родителях…

Его словесные нападки на них вызвали у меня слезы на глазах. Мой подбородок дрожал, пока я пыталась сдержать их. Я сглотнула. Комок в горле умолял меня сдаться. Но ни за что на свете я бы не доставила этому типу такого удовольствия. Я встала, бросила пенал, телефон и блокнот в свою джутовую сумку и взвалила ее на плечо. Трясущимися пальцами я схватила книги и пиджак.

Все в зале наблюдали за мной. Никто не произнес ни слова. Деревянные половицы скрипели под моими ногами. Я остановилась перед партой Бернетта, положила руки на парту и наклонилась вперед. Он даже не вздрогнул.

– Ты и дьявол, – прошипела я, пристально глядя в его светлые глаза и злобно сжав губы, – ты и он, Бернетт, вы являетесь частью единого целого, и ничто светлое в этом мире не смогло бы это изменить.

Уголок его рта дернулся. Как будто все это было не более чем игрой. Как будто мой гнев был чем-то, что доставляло этому парню удовольствие. Забавляло его. Казалось, Бернетта не беспокоило, что все присутствующие глазели на нас. Никто нас не прерывал, даже профессор Робертсон. Разумеется, нет. В этом смысле люди были на удивление подвержены стадному инстинкту.

– Вот так значит, да? – Он наклонил голову. Уголок его рта дернулся в усмешке. Бернетт наклонился вперед. Теперь нас разделяло всего несколько миллиметров. Следующие слова он произнес шепотом. – Смотри внимательно, Иверсен. Присмотрись, и я убежден, просто свято уверен, что ты обнаружишь немало сходств между дьяволом и собой.

Его слова были острыми когтями, которые сжали мое сердце. Мы устроили немую дуэль взглядами. В глазах Бернетта плясали бронзовые отблески. Мне они были знакомы. Я не знала, откуда, но они были мне знакомы.

– Катись к черту, – прошипела я и ушла.

* * *

Остаток дня я провела, гуляя по высокогорью. Это означало, что я пропустила остальные лекции, не пришла на встречу с Изобель и, наконец, выбросила свои благие намерения за борт. Ветер пробивался сквозь солнечные лучи, охлаждая мой разум. Это было настоящим удовольствием для головы, учитывая то, какой хаос сейчас крутился в моих мыслях. Бесконечные просторы шотландской природы оказали свое воздействие, рассадив значительную долю умиротворяющих мыслей по мрачным закоулкам моего мозга.

Время пролетело незаметно. Прошло несколько часов, прежде чем я оказалась на пути домой. Среди ослепительно зеленых окрестностей время, казалось, не существовало. Наверное, я могла бы потратить всю ночь, наполняя свои легкие свежим воздухом дикого нагорья, но мой желудок неумолимо урчал, а мышцы протестовали против тяжелого веса книг в джутовой сумке. Кроме того, в мыслях промелькнуло лицо моего деда, который настаивал, чтобы я была дома к ужину.

Я последовала обратно в Тихий Ручей по указателю. Он повел меня по узкому переулку, окруженному разноцветными покосившимися домами. Каменные фасады дополняли деревянные балки. Особенности построек поражали. Казалось невозможным насмотреться на эти кривые стены. Некоторые из них настолько покосились, что создавали гипнотический эффект. Я бродила по узким улочкам, которые теперь тянулись между домами, пока вдруг…

Я резко остановилась, услышав позади себя какой-то шум.

Какой-то грохот, нарушивший царившую до этого тишину. Нервозность охватила меня, неприятное чувство пробралось в самое сознание. Я повернула голову и огляделась, пытаясь разглядеть хоть что-то в тусклом свете заходящего солнца. Ничего. Я вынула дрожащие руки из карманов пиджака и остановилась. Мой взгляд спешно исследовал все вокруг, проверяя каждый дюйм. Абсолютная тишина. Кровь шумела в ушах. Но все же…

Вот, опять что-то! Какое-то движение рядом со мной. Хватая ртом воздух, я интуитивно отпрянула назад, прежде чем наткнулась на пару светло-зеленых мраморных глаз. Мое лицо расслабилось.

– Ну и напугала же ты меня. – Я положила одну руку себе на грудь и сосредоточилась, пытаясь успокоить дыхание. На пороге розового дома сидела белая кошка-сфинкс. Она странно на меня смотрела, как будто хотела что-то сообщить.

– Мы не знакомы, не так ли? – Медленным, осторожным движением я присела на корточки, положила локти на бедра и встретилась с ней взглядом. – Хелена Иверсен. Я новенькая в Тихом Ручье. Мой дедушка живет на вершине утеса. Натаниэль. Может быть, это имя тебе о чем-нибудь говорит… – Я сделала маленький шажок вперед.