У клуба парни уже собрались пристроиться в очередь, но я тут же позвал их идти за мной.

— Добрый вечер, Сергей Андреевич, — здоровается охранник и делает шаг в сторону, чтобы пропустить меня.

— Они со мной, — киваю на парней.

— Понял, — говорит он, и я захожу внутрь.

— Катя, — перехватываю администратора зала. — Организуй стол на втором этаже, — приказываю девушке и собираюсь к лестнице, ведущую наверх.

— Но вы не предупредили…

— Катя, стол организуй, — с нажимом говорю и, подзывая парней, иду наверх.

— Сергей Андреевич, вы тут вип-клиент? — спрашивает Митрофанов, уже севши на кожаный диван, белый пластыри на его носу светится, и это выглядит смешно.

— Можно и так сказать, — сухо отвечаю и зову официанта.

Делаю заказ с лучшем алкоголем, закусками и пару стриптизёрш для парней. Заслужили. Радости было, как у детей при виде новой игрушке. Наблюдал, как парни отдыхают и медленно напиваются. Так себе учитель, но они взрослые люди, всем больше двадцать одного года, и я сам был в их возрасте.

В такой же позе, как и я, сидит Загорский, к алкоголю и не притронулся, что для меня оказалось неожиданностью. Я думал, он только и делает, что бухает и по клубам шляется, потому и не появляется в университете. Зачем, если папочка за всё заплатит?

Поняв, что парням уже не до меня, я тихо ретируюсь, поднимаюсь в кабинет, опускаюсь в кресло и устало протираю лоб. Меня надолго не хватит, надо всё-таки сделать выбор. А может после недельного отдыха на Гавайях станет легче, и я отпущу эти мысли?

Слышу, как дверь кабинета открывается, и поднимаю голову.

— Кто тебя сюда пустил? — спрашиваю нагло вошедшего Загорского.

— Какая разница, — бросает он и закрывает дверь.

— Большая. — Я резко встаю, и кресло ударяется о стену. — Выйди, это помещение не для посетителей, — указываю ему на дверь, но он продолжает идти на меня.

— Тебе лучше отойти на несколько метров, — говорю я ему, чувствуя, как пульс зашкаливает.

— А если не отойду, то что? — этот сопляк приближается ко мне с уверенным лицом. — Что вы мне сделаете, профессор?

— Тебе лучше не знать, ты понятия не имеешь, с кем связываешься, — кулаки сами собой сжимаются, и я не уверен, что смогу сдержаться.

Не смогу держать в себе дикое желание впиться в его губы и вновь почувствовать их вкус.

А может,я именно этого и хочу - узнать, кто же вы на самом деле, профессор?

Шаг, и наши лица в миллиметре друг от друга.

16

Серёжа

Я ничего в этой жизни не боюсь. Так воспитал Марат за те три года службы на него. А сейчас я изо всех сил стараюсь стоять на месте и не сбежать от мажора как трус. А я боюсь. Боюсь себя, своей реакций и того, что член уже дёргается в штанах. Руки так и чешутся коснуться Загорского, почувствовать жар, исходящий от его тела.

— Загорский, — выдохнул я ему в губы. — Уйди, по-человечески прошу, — говорю, а сам мечтаю впиться в его губы.

— Не проси, — тяжело дыша, отвечает он. — Не могу. — Он поднимает взгляд от моего рта и смотрит в глаза. — Мне нужно, иначе это никогда не кончится…

Не успел обдумать его слова, как меня припечатали к стене и начали целовать. Требовательно. Жёстко. Напористо.

А я позволяю. Отвечаю.

Закрываю глаза и получаю охренительное удовольствие от обычного… Нет, никакой он не обычный.

Поцелуй, от которого мозги плавятся, кровь бурлит в венах, а ноги становится ватными. И всё, что в этот момент хочется, — это то, чтоб он длился вечно. Оставаться постоянно в этом эйфорическом состояние. Плевать на весь мир, на правила, на законы, на чужие мнения. Важен только этот момент, я, он и поцелуй.

Но меня что-то смущает. Например, то, что я профессор в университете, где он учится. Что у меня не лучшие отношения с его отцом. И несмотря на чувственную близость, такую, которую не сыграешь, в искренность его намерений я не могу быть уверен.

Да, я хочу, чтобы он не переставал меня целовать. Хочу рвать эти тряпки на нем и коснуться горячего тело, но…

— Остановись, — толкаю Загорского, что удаются мне не с первого раза. — Хватит!

— Что ты несёшь, профессор?! — Он мотает головой и вновь прилипает к моим губам.

И я бы молчал дальше, не думал ни о чём, но рука Демьяна расстегнула брюки и коснулась каменного члена. Ток прошёл по телу, а сердце грозилось сломать пару рёбер.

Нет. Остановись. Нельзя…

Молотком по голове, и я снова отталкиваю Загорского, но чтобы наверняка, проскальзываю мимо и отхожу от него на несколько шагов.

— Уходи, Загорский, — едва дыша, хрипло говорю я.

— В каком смысле уходи? — Он делает шаг в мою сторону.

— В прямом! — кричу я, заправляя рубашку в штаны.

— Ты же этого не хочешь, — кивает он на мой пах. — На хрена ты сопротивляешься?

— Есть много причин…

— Не мели чепухи, ты и сам понимаешь, что…

— Я сказал — уходи! — грубо ору на него.

Он минуту пронизывает меня тяжёлым взглядом, вижу, что хочет что-то сказать, но не делает этого.

— Ты об этом пожалеешь, — в итоге бросает он и выходит из кабинета, оставляя меня один на один с мыслью, что я уже жалею.

Не собирался податься в другом направление, но, видимо, это не мне решать. Скрывать от себя, что меня тянет к нему, не буду, и это далеко не пахнет дружбой или чем-то ещё. Это именно желание. Желание касаться его тела, чувствовать его близость, максимальную близость. И если есть человек, который поменял бы мои представления о чувствах, то это определённо он. Но есть нюансы, которые красными буквами написали на нём «запрет», хоть от этого хочется ещё больше. Нельзя. Нужно забыть о нём и о том, что произошло между нами. И сделать всё возможное, чтобы не пересекаться с ним.

Выходные оказались далеки от отдыха и расслабления. Загрузил себя делами и собранием вещей для отдыха, но перед глазами так и мелькал Загорский и его лицо, на которым просвечивалась обида при