— Негодную соль с шести солеварен собрал. У нас ещё есть похожие, но я их ещё прошлым годом велел закрыть. Скоро и эти прикроем.

— Пока не торопитесь. Скажу больше, меня как раз и интересует самая горькая соль, скорей всего. Зато и я вас в свою очередь смогу порадовать — подскажу, где стоит новые скважины заложить. Соль там отличная пойдёт и добычливость вас изрядно порадует.

— Желаете сказать, что про наши земли вы лучше меня ведаете? — насупился собеседник, — Калинниковы в Соликамске уже третий век солью занимаются.

— Всех своих тайн я вам сразу не раскрою, а вот если сработаемся, то вы от меня много интересного узнаете, — напустил я тумана с намёком на будущие перспективы.

Так-то подсказал мне Виктор Иванович, где лет через пятьдесят один купец успешно развернётся, найдя компактное месторождение с хорошим выходом качественной соли. Он всего четыре солеварни поставил, а добывал, как с полутора десятков.

Пётр Петрович, задумчиво потирая подбородок, посмотрел на меня с плохо скрываемым недоверием. В его глазах читалась борьба между привычкой не доверять жителям столицы и искушением поверить в слова князя.

— Я вас слушаю, Александр Сергеевич, — наконец произнёс он, поднимая рюмку. — За ваше здоровье и за успех нашего дела.

Мы выпили, и я заметил, как он немного расслабился, хотя всё ещё держал себя в рамках делового общения. Я уже понял, что Пётр Петрович — человек с характером, но его упрямство могло стать как благом, так и бедой в нашем предстоящем сотрудничестве.

— Вы правы, — продолжил я, — Калинниковы действительно знают про соль много. Но даже самые опытные солевары не могут знать всего. Есть места, о которых вы не слышали. Вы, как я вижу, вовсе не из староверов. Может, оттого так и вышло. А вот плохую горькую соль я сам у вас начну покупать, но не всю. Дня через три скажу, какие из привезённых вами образцов меня интересуют.

Пётр Петрович прищурился. Ему показалось, что он только что узнал источник моей осведомлённости. Староверы вездесущи. Есть они и в Пермской губернии.

Он явно не был готов к тому, что я могу предложить ему нечто большее, чем просто выработку обычной соли. Но я знал — его недоверие можно легко развеять хорошим авансом. Деньги очень действенный рычаг, если их правильно использовать.

— Я предлагаю вам не просто улучшить ваши солеварни, а создать нечто большее. Научные методы добычи соли, которые изучили в Европе, могут значительно увеличить нашу с вами прибыль. Да, именно нашу. От роста прибыли процент ваших премий будет зависеть, и поверьте, если премии окажутся выше оклада — я буду только рад.

Пётр Петрович наклонился ближе и шёпотом спросил:

— Какие методы?

Я знал, что время говорить о своих планах ещё не пришло. Сначала нужно было завоевать его доверие.

— Про магию вы же наверняка слышали?

— А что вы можете предложить? — спросил он, уже более заинтересованно.

Мне было, что предложить. Начиная от паровых машин, приводящих в движение насосы, и до солеварения «по белому». Сейчас ещё ни то ни другое солеварами не используется. Виктор Иванович заявил об этом уверенно, и сказал, что первые паровые машины там появятся лишь лет через восемь — десять, а печи так и вовсе во второй половине века. Так что, козыри я пока придержу и попробую пока обойтись чем-то более понятным и очевидным.

— По ряду обстоятельств я теперь числюсь в лицензированных частных Формирователях перлов.

Я постучал пальцами по столу, обращая внимание собеседника на свои перстни.

Пётр Петрович внимательно изучил их, словно он что-то соображает в этом деле.

— Да, размеры перлов действительно впечатляют, — произнёс он с сомнением. — Но как это относится к нашим солеварням?

Я улыбнулся про себя. Он уже начал интересоваться.

— Наши солеварни могут стать главными поставщиками горькой соли на рынок. Нужно лишь немного изменить подход к процессу добычи. Я помогу вам с этим. Но мне хотелось бы знать, как обстоят дела с перевозками?

В этот момент официант поднёс Калинникову порцию закуски жареные грибы с луком. Мы подняли ещё один тост, на этот раз предложенный мной — за наше сотрудничество.

В нашей беседе у меня был свой скрытый интерес. Горькая соль, которую я искал для производства калийных удобрений, могла стать основой для нового гигантского бизнеса. Я решил пока оставить это в тайне и сосредоточился лишь на том, чтобы завоевать доверие Петра Петровича.

— Если вы транспортное плечо от Нижнего Новгорода до Пскова на себя возьмёте, то доставим любое количество, — очень спокойно заметил Калинников.

— Даже десять тысяч пудов? — не поверил я.

— Да хоть сто тысяч, если на то заказ будет.

— Это каким же образом, позвольте вас спросить? — не сумел я понять чудеса местной логистики, о которую у меня постоянно спотыкаются самые разные планы.

— Так баржами. Весной по высокой воде мы сначала большие запускаем, на шестьдесят пять тысяч пудов, а потом те, что меньше. Тридцатитысячные баржи последними выходят. В прошлом веке одни только Строгоновы до трёх с половиной миллионов пудов соли добывали, а сейчас захирела торговля у нас. Этой весной всего лишь сто шестьдесят тысяч пудов в Новгород вывезли и те с трудом продали, чуть ли не в себестоимость. Но до Новгорода они месяц будут добираться.

Скоро мы начали обсуждать детали нашего плана. В тот вечер в ресторане Талона зарождалось новое будущее для Соликамских солеварен и для меня самого — будущее, в котором моя тайная цель могла стать реальностью.

Можете надо мной посмеяться, но что такое пуд даже самых простеньких калийных удобрений на десятину земли?

А я вам отвечу — практически два урожая, если говорить про ту же рожь — самую распространённую зерновую культуру России, выращенную на варварски эксплуатируемых землях. И это только начало. Можно получить и больше, но при наличии хороших сортов и прочих изысков, до которых нам ещё расти и расти.

Вовсе не смешно смотреть, как вдрызг упахиваются крестьяне, чтобы вырастить пять центнеров урожая на десятине. И это при всём том, что в моё время при соблюдении самых элементарных норм агротехнологий средний урожай был примерно в двадцать пять центнеров, а у лучших хозяйств и вовсе больше пятидесяти.

— Отличный разговор у вас получился, — появился предо мной Виктор Иванович, потирая руки,