9. Участник, получивший ранение любой степени тяжести, за исключением легкой, имеет право сойти с дистанции. Оставшиеся члены команды продолжают соревнование, иначе вся команда снимается с Игр.

10. Станция Киевская является промежуточным пунктом сбора команд. Второй этап соревнований начинается через шесть часов после прибытия первого участника Игр на станцию Киевская. Если за означенное время какая-то из команд не достигнет станции Киевская, она автоматически снимается с соревнования.

11. Со станции Киевская команды стартуют по очереди каждую минуту в соответствии с занятыми местами на первом этапе Игр. Победителем становится та команда, чей участник первым достигнет станции Павелецкая кольцевая.

Улыбнувшись, Кухулин подмигнул жене:

– Вот тебе и ответ. Мы будем участвовать в гонках по Кольцевой линии. Сойдем с дистанции, когда посчитаем нужным, и пойдем в сторону Полиса.

– Но ты прочитал, что нужно три человека, а нас только двое, и четырехсот пятидесяти патронов у нас нет для… – Ленора нахмурилась, вспоминая слово, – для залога.

– Я как раз думаю, как решить эту проблему. Сейчас утро, а через пару часов, полагаю, здесь будет много народу. Может, с кем и договоримся. Мы найдем выход из ситуации.

Кухулин улыбнулся, коснулся щеки Леноры и добавил:

– Обязательно найдем.

– Мрачновато, – констатировал Феликс Фольгер, осмотревшись по сторонам, – вам нужно непременно скидку клиентам делать. Из-за депрессивного интерьера.

Действительно, ряд торшеров, идущий вдоль центральной оси зала, в совокупности с настенными факелами давал чрезвычайно скудный свет, отчего массивные пилоны, облицованные мрамором, давили своей угрюмой торжественностью. А подозрительные люди, беспрестанно снующие между гипсокартонными лотками и палатками из прорезиненной ткани, и вовсе могли повергнуть в уныние даже самого отчаянного оптимиста.

– Дядь, ты умными словцами не бросайся, мы гимназий не заканчивали, – бритоголовый паренек в коротких штанах и грязной телогрейке неопределенного цвета развалился на массивной мраморной скамье с высокой спинкой, заложив ногу за ногу, и с неприкрытой дерзостью глазел на Фольгера. – Ты или берешь девочку, или валишь лесом. Лишних ля-ля здесь разводить не надо.

«Конечно, ты никаких гимназий не заканчивал, – подумал Феликс, вежливо улыбнувшись, – ты, придурок безграмотный, уже после катастрофы родился».

– Просто сто патронов за один перепих, – Фольгер развел руками, – это слишком. Ты не находишь, дружище?

– Так возьми дешевле, – сказал паренек, – у нас бабуси есть, по пять маслят берут. А можешь вообще в перегон сгонять да передернуть. Это тебе задаром выйдет.

– Нет уж, спасибо, – засмеялся Феликс, – я от твоих бабусь всю таблицу Менделеева подхвачу.

– Чё за таблица такая, – спросил паренек, – типа триппака, что ли?

– Да, что-то вроде этого, – кивнул Фольгер. – Так объясни мне, почему ваша мисс Браун стоит целую сотню? За такую сумму можно двух красоток на две ночи снять.

– Дядь, эта киска делает все! Вообще все! Сечешь? – паренек подался вперед. – И потом, она чистенькая, ничего не подцепишь. Ее врач через день смотрит. И хаза у нее утепленная, шесть квадратов. Такой просторной больше ни у одной девочки нет, ни на Новокузнецкой, ни на Третьяковской. Короче, лучшая бикса на Треугольнике. Сечешь фишку, дядь?

– А ты-то откуда знаешь, забавлялся с ней? – Феликсу очень хотелось размазать наглого говнюка по стенке, но вместо этого он лишь заулыбался еще вежливее.

– Честно, дядь, я не пробовал, но один мой кент кашлял, что когда кончал, чуть ласты не склеил, так ему по кайфу было. Охрененная девочка. Так что, смотреть будешь?

– Я ее видел издалека, действительно хорошая, – соврал Фольгер, извлекая две бумажные пачки и увесистый мешочек из рюкзака. – Держи, здесь ровно сто. Можешь пересчитать.

– Обижаешь, дядь, – паренек ловко перехватил мешочек, попробовал его на вес. – Это Новокузнецкая, здесь базару верят. Потому что если проверят, то за трындеж башку оттяпают на раз-два.

– Тогда веди меня к царице вашего Треугольника.

– Это, дядь, – паренек встал со скамьи, – если уж у тебя маслят куры не клюют, могу гипсуху толкнуть.

– Не понял.

– Ну, тут из гипса солдаты всякие, офицеры, что ли. На сходняке паханы решили картинки эти распилить и толкнуть.

– Ты имеешь в виду скульптурные группы, посвященные Великой Отечественной войне? – спросил Фольгер.

– Да хрен знает, какой там войне, – отмахнулся паренек, – война эта когда была? А маслята сейчас можно выручить. Сечешь? Так что, не хочешь себе чё-нибудь из гипса? Ну, типа на память.

Внезапно Феликс ощутил жжение в груди, а во рту почувствовал горечь со стальным привкусом. Фольгер с отчаянием представил, что сейчас с ним может случиться: сбитое дыхание, тяжелый кашель, кровохарканье. Приступы, начавшиеся несколько месяцев назад, все чаще давали о себе знать. Но в этот раз Феликс сдержался, не раскашлялся. Прикусив губу, он запрокинул голову, уставившись на металлический щит в обрамлении знамен с надписью: «Слава героям – защитникам Севастополя».

«Нужно досчитать до десяти, и все пройдет», – подумал Фольгер.

Паренек бросил взгляд на укрепленный над скамьей щит и хмыкнул:

– Да у тебя, дядь, губа не дура. Это… как его… достояние Новокузнецкой. Не продается.

«Раз, два, три…»

– Нет, ну вообще, хрен знает. Я такие дела не решаю. Тут с паханами перетереть надо.

«Четыре, пять, шесть…»

– Думаю, за полштуки маслят отдадут. А может, и меньше…

«Семь, восемь, девять…»

– Может, даже упами возьмут, а не настоящими. Но только один к четырем.

«Десять!» – Феликс сделал глубокий вдох.

– Так что, дядь?

– Веди меня к девочке, – сказал Фольгер, чувствуя себя намного лучше, – это все равно не ваше достояние. Достояние купить нельзя и нельзя продать, его можно лишь заслужить, кровью заработать. Своей кровью.

Феликс, обходя гипсокартонные прилавки и небрежно расталкивая зазевавшихся прохожих, следовал за юным сводником. В южном торце станции стояли крохотные тонкостенные палатки-полубочки, возле которых толпились легко одетые девицы. Было ощутимо холодно, и подземные бабочки пританцовывали, ежились и о чем-то весело переговаривались друг с другом. Из некоторых палаток слышалось натужное сопение, на которое никто не обращал внимания. Что и говорить, похоть клиентов и желание извлечь из этого выгоду заставляли работать в любое время при любой температуре воздуха.

Однако Фольгер размышлял о другом: не ошибся ли он, заказав некую мисс Браун. Может, это вовсе и не Ева? Найдется ли во всем метро хоть одна взбалмошная деваха, способная убедить главного выродка Новокузнецкой Басмача дать ей роскошную утепленную палатку в единоличное пользование и при этом выставить невероятный тариф: сто патронов за час? Нет, на такое способна только одна женщина. То-то Вольф будет рад, когда узнает, чем занимается его любимая сестрица. Феликс увидел зимнюю палатку среднего размера, и в самом деле занимающую площадь около шести квадратных метров.