узнавать", нет! У него как будто было некое особое зрение, которое у других людей отсутствовало. И ещё понял однажды Истома, что для того, чтобы видеть по-настоящему, совсем не обязательно смотреть глазами. Порой он чувствовал человека, даже не видя его глаз, его лица. Просто сбоку или даже со спины. Он и сам не мог бы толком объяснить, как это происходит. Вот просто становится он рядом с человеком и сразу понимает, чего от того ждать: готов ли он врать и убивать, или наоборот — честный и бескорыстный добряк. Правда, таких, про кого сразу можно сказать, что он мерзавец или, напротив, ангел во плоти, Истома не встречал. Чаще всего в людях было намешано всякого в разных долях — и хорошего, и плохого.

Это уменье и позволило Истоме Шевригину, сыну служилого человека Андрея, пробиться в Посольский приказ, попутно освоив несколько языков. А потом оставаться у приказного дьяка Андрея Щелкалова на хорошем счету. И неважно, что сам он, Истома, как и отец его, из сословия детей боярских — у царя люди ценятся не за заслуги предков, а за ум и рвение[31].

Николо да Понте владел собой хорошо, очень хорошо! Однако недостаточно хорошо, чтобы Истома его не раскусил. Понятно же, что рад венецианский дож до умопомрачения, что написано в письме всё, что надо морской республике. И препятствий чинить Истоме не станет, а напротив, сделает всё, о чём тот ни попросит. А это грех не использовать, ибо могущество республики и пронырливость её купцов известны по всей Европе. Дож поднялся со стула, вслед за ним встал и Истома, и они вышли из комнаты.

Зал Совета десяти был также невелик. Лучшие люди Венеции уже ждали дожа, сидя на стульях вдоль стен. Когда Николо да Понте перешагнул порог помещения, все встали, приветствуя главу республики. Присутствующих было значительно больше десяти, и Истома решил, что кроме членов совета здесь находятся их помощники и писцы.

Заняв подобающее ему место во главе совета, да Понте жестом велел всем сесть. Затем без лишних слов начал заседание:

— Господа, мы собрались, чтобы заслушать предложения, которые привёз нам посланник русского царя. Сейчас Альберто зачитает письмо, а потом каждый из вас скажет, что считает нужным. А переводчик объяснит господину посланнику суть наших предложений.

Дож посмотрел на Паллавичино:

— Ты же итальянец, поэтому должен понимать, что иноземцу совсем не обязательно знать обо всех словах, произнесённых в этом зале. Окончательное мнение совета будет выработано через несколько дней. А республика сумеет достойно отблагодарить умного человека.

Паллавичино понимающе кивнул головой. А Истома лишь хлопал глазами, показывая совершенное своё непонимание сказанного дожем.

Альберто развернул письмо и принялся читать, сразу же переводя русские слова на итальянский. В совете воцарилась тишина. Когда Альберто закончил, раздался негромкий говорок. Члены совета вполголоса перебрасывались репликами, обсуждая отдельные предложения русского царя.

Истома ожидал, что сейчас члены совета начнут говорить всякие неприятные для него вещи, на которые да Понте намекал Паллавичино. Но этого не случилось: в совете были опытные государственные мужи, которые привыкли тщательно выбирать слова и не говорить без особой необходимости ничего такого, что может оказаться во вред республике или им самим. Русский, конечно, на итальянском не понимает, но… но кто его знает. Ненужные слова прибыток не принесут, а убыток — очень может быть.

— У кого-то есть соображения, что ответить царю Ивану на его предложение о войне с турками? — спросил дож.

— Я думаю, — поднялся со своего места богато одетый толстяк с обильной сединой в небольшой бороде, — мы должны подумать, прежде чем сказать своё мнение. Война с Турцией — дело сложное. И затратное. Мы должны всё взвесить.

Все члены совета дружно закивали, подтверждая, что толстяк высказал общее мнение.

— Я приветствую выбор совета, — сказал да Понте, — и думаю, что нам следует сообщить господину посланнику, какое решение примет республика, лишь когда он отправится в обратный путь.

Все снова закивали и зашумели. Истома иного и не ожидал. Решиться на войну — это не кулебяку на базаре купить. Да Понте повернулся в сторону Истомы:

— Совет решил сообщить господину послу своё решение, когда он отправится в обратный путь. На том всё. Альберто, проводи господина посланника.

Паллавичино едва успел перевести слова дожа, а Альберто уже, доброжелательно улыбаясь, указал на дверь, произнеся по-русски:

— Прошу, господин посланник. Совет десяти ознакомился с посланием вашего царя. Ответ будет дан позже, когда ты отправишься в обратный путь. А теперь прошу воспользоваться гостеприимством Венеции.

Гости вышли из Зала Совета десяти и в сопровождении Альберто отправились в обратный путь, к выходу из дворца.

— Венеция приглашает господина посланника посетить Арсенал, благодаря которому республика имеет могущество на морях, как ни одна другая держава, — заливался соловьём Альберто, — там строятся наши корабли, являющиеся лучшими не только в христианском мире, но и среди тех, кто не знает истинной веры.

Альберто в упоении восхваления Венеции говорил то по-итальянски, то, спохватившись, переходил на русский язык. Истома хотел ему сказать, что голландцы не уступают им в морском искусстве, но вовремя вспомнил, что те уже много лет — конца-краю не видать — бьются, и успешно, с сильнейшей католической державой — Испанией. Понравится ли католику, если его так резко осадят? Наверное, нет, а проверять Истома не решился. Зачем? Та война — не его дело, пусть о ней у голландцев головы болят. А его отправили сюда, чтобы установить со всеми, кто встретится, хорошие отношения, вот он и устанавливает.

Он посмотрел на Паллавичино: тот совсем взопрел, утомлённый своей тяжёлой ношей. Ему даже стало жалко жадного купца.

— Альберто, — обратился он помощнику дожа, — можно ли оставить где-то на хранение сумку моего толмача? А то, боюсь, пока мы в Венеции сидим, он совсем отощает — вишь вон, таскает с собой постоянно.

Альберто снисходительно посмотрел на Паллавичино:

— Почтенный негоциант! Ты мог бы оставить деньги на постоялом дворе в полной безопасности. В Венеции строгие законы, которые защищают торговцев, потому что торговля — основа нашего могущества. А для тех, кто всё же желает оставить свои деньги под присмотром, есть отведённые для этого места, которые охраняют вооружённые стражники. Их услуги стоят совсем недорого. Рекомендую отдать деньги на хранение в банк, который принадлежит семье да Понте, нашего дожа. Когда будешь покидать республику, ты сможешь забрать свои деньги в полной сохранности[32].

Паллавичино, которому чрезвычайно надоело таскаться со своей тяжёлой сумой, согласился с предложением: он и ранее неоднократно слышал о надёжности венецианских банков.