— Есть хочу! Я ела в последний раз в самолете, в два часа дня! А сейчас сколько?

— О Боже, я как-то не подумал. Действительно, ты же голодная! — Он всплеснул руками, — ладно, поехали. Сейчас это исправим.

Мы снова в джипе, но едем недолго, всего несколько кварталов. Останавливаемся уже не под знаком, а на специальной парковке.

— Идем, — Сафин снова потащил меня за собой.

Теперь это уютный маленький ресторан. Возле столика — уютная лампа, приглушенные голоса людей, где-то в отдалении журчит фонтан, в тени стен — мраморные статуи, звучит тихая печальная музыка. Как же здесь хорошо!

Несмотря на поздний час, в зале было много людей. Похоже, ресторан пользовался успехом. Мне принесли салат «Цезарь», бифштекс с жареной картошкой и луком, бутылку минеральной воды.

— Ешь скорее, — Сафин буквально пожирал меня глазами. Я не заставляла себя упрашивать, и набросилась на еду.

Когда мы вышли из ресторана, я вдруг спохватилась:

— А почему ты не заплатил по счету?

— Потому что, — улыбается Сафин, — это мой ресторан мой.

— Как это? — растерялась я.

— А вот так. Я еще занимаюсь бизнесом. У меня есть несколько ресторанов, но это тайна. Ее никто не знает.

— Почему же ты говоришь мне?

— Потому что ты будешь частью моей жизни. Рано или поздно ты узнаешь обо мне все, а когда узнаешь… боюсь, тебе это не понравится.

Я мгновенно насторожилась: что он хочет этим сказать? Что жалеет о том, что привез меня сюда? Но Сафин замолчал, больше не развивая странную тему.

Так, продолжая молчать, мы сели в джип. Только внутри машины, до того как отъехать, он вдруг повернулся ко мне, и тихо сказал:

— Ты красивая.

В голосе его прозвучала непонятная мне грусть. И снова никаких прикосновений! Что говорить о поцелуях, он даже не притрагивался ко мне рукой!

— Ты красивая, — снова с непонятной мне грустью сказал Сафин, — в тебе столько жизни.

Я ничего не поняла. Почему, ну почему эти слова должны вызывать такой тяжелый вздох?

Джип резко сорвался с места и почти мгновенно растворился в большом потоке машин.

— Заходи, — скомандовал Вирг Сафин и посторонился в дверях. Я ахнула. Каминный зал, открывшийся передо мной, сошел, казалось, с картины о старинном готическом замке. Замке, полном страшных легенд.

Я не запомнила ничего. Ни ночной дороги, ни быстрой езды его автомобиля, слившейся в моем сознании в сплошной раскаленный поток. Мы не говорили, он не отрывал от дороги глаз, и внутри меня нарастало мучительное, странное ощущение, что он молчит потому, что не хочет со мной говорить. Не знает, что сказать.

Потом мы остановились в каком-то дворе, вошли в парадную пятиэтажного особняка. Парадная была освещена очень ярко — так ярко, что можно было в точности рассмотреть мраморную плитку на стенах. Плитка была похожа на лубочные, ярмарочные картинки. Никогда не видела таких странных изразцов.

В парадном были два охранника, которые при нашем появлении вытянулись по струнке, прямо по военной стойке «смирно». Мне показалось, что они боятся Вирга Сафина. И я (дурацкий Скорпион), не замедлила об этом сказать.

Сафин только рассмеялся. В тот момент мы поднимались по лестнице. В здании был лифт, но Сафин почему-то им не воспользовался. Хорошо бы, мы поднялись на один лестничный пролет… А то — на четвертый этаж!

— Конечно, они меня боятся, — сказал Сафин, поднимаясь по лестнице, — ведь этот дом принадлежит мне. А я даю им работу и плачу зарплату. Конечно, они боятся.

— Целый дом? — выдохнула я.

— Ну да, весь дом. Я его построил. Но, конечно, я не использую его весь — здесь студия и мой офис. Я использую это место и для работы, и для деловых встреч. Очень удобно, ведь это самый центр. Живу в другом месте.

Мне страшно хотелось спросить, где он живет, но я вовремя прикусила язык — и так наговорила достаточно.

Каминный зал поверг меня в шок. Шкуры тигров на полу, огромный камин в человеческий рост из темного тесаного камня, и очень странная мебель: вроде бы старинная, но оббитая светлой современной кожей. Мне вдруг стало казаться, что я попала в замок Дракулы. И странная вещь, я вдруг ощутила какое-то очень неприятное чувство тревоги, словно в месте этом было что-то не так. Но что именно, я не могла объяснить.

Под потолком вспыхнула роскошная хрустальная люстра, заливая все это великолепие ослепительным, обнажающим светом.

— Я часто использую это место для работы, для съемок, — пояснил Сафин, — ну и еще вожу сюда вип-клиентов. Нравится всем.

Он открыл небольшую, замаскированную старинным тканным гобеленом дверь в стене, и мы оказались в небольшом коридоре, в который выходили четыре двери.

— Это офис, — Сафин показал мне небольшой офис с тремя компьютерами и высоченными шкафами с какими-то бумажными папками, — здесь работают мой секретарь, директор и юрист. Ты с ними еще познакомишься. А дальше по коридору две гостевые комнаты и кухня.

Ни в кухне, ни в комнатах не было ничего страшного и зловещего. Комнаты были обставлены обычной мебелью и напоминали дорогой гостиничный номер. Вид у них был явно не жилой. Кухня была оснащена самой современной и дорогой бытовой техникой, и в ней тоже не было ничего страшного. Казалось бы, эти обыкновенные помещения должны были меня успокоить. Но вышло как-то наоборот.

Двери в комнаты были открыты, Сафин, продемонстрировав их мне, так и не стал закрывать. Когда мы возвращались с кухни (последнего помещения этого обзора), я бросила в раскрытую дверь взгляд на огромную кровать. Я посмотрела на нее со странным даже для самой себя вожделением. Но, к моему глубокому разочарованию, Сафин не свернул в комнату с кроватью, а прошел мимо. Мы вернулись в каминный зал.

Сафин потушил люстру. По углам зажглись старинные лампы с пергаментными абажурами. Я никогда в жизни не видела таких оригинальных абажуров и не имела никакого понятия, из чего они сделаны. Помню только, что эти лампы меня словно загипнотизировали, и, как завороженная, я уставилась на них. Тут только до меня дошло, что во всем этом великолепии нет даже намека на фотоаппаратуру. А ведь Сафин сказал, что использует это место для съемок! Все это показалось мне странным.

— Ты так смотришь на мои лампы, — вдруг сказал Сафин, и я поняла, что, даже двигаясь по комнате, он исподволь наблюдает за мной.

Сев на диван, я поджала под себя ноги. Ситуация начинала становиться идиотской и усугублялась тем, что Сафин и не пытался даже приблизиться ко мне — не то, что прикоснуться.

— Да, — сказала я, отрицать было глупо, — я никогда не видела таких ламп. Они уникальные. Из чего делают такие абажуры?

— Боюсь, сейчас ты этого не поймешь, — Сафин поверг меня в очередной тупик, но я уже стала как-то привыкать его не понимать.