Мужчина прикусил внутреннюю сторону щеки, обдумывая услышанное и словно пробуя слова дочери на вкус.

– Наверное, часы можно приберечь до Рождества.

Не идеально, конечно, но уже хоть что-то.

– В магазине у Парсона есть очень милые украшения.

В том же здании, где продавали недвижимость, был отдел с чудесными старинными вещицами. Мама Пейтон часто там что-то покупала. Иззи удивилась тому, что отец знает об этом. Скорее всего, он ни разу не приобретал ничего подобного, кроме обручальных колец на свадьбу.

Порыв сильного ветра распахнул гаражную дверь и, ворвавшись внутрь на долю секунды, снова исчез сквозь открытое окно в противоположной стороне. На самом деле дверь была сломана уже так давно, что на стене, в которую бесконечное количество раз врезалась дверная ручка, осталась вмятина похожей формы.

– Нужно починить дверь, – произнесла Иззи, прекрасно зная, что отец ничего не сделает.

– Да, она у меня в ближайших планах по ремонту. – Отец снова опустил очки на глаза. Значит, разговор окончен. Пора уходить.

– Спасибо, пап. – Иззи наклонилась и чмокнула отца в щеку. – Думаю, какой-нибудь красивый браслет очень порадует маму.

Мужчина засмеялся, переживания из-за часов как ветром сдуло.

– Благодаря тебе мама будет на седьмом небе от счастья! Ты исполнишь ее мечту! – Мужчина поставил часы на стол и вернулся к рабочему месту, уже не замечая, насколько его слова ошарашили дочь.

Девушка выскользнула из гаража, отчего-то чувствуя себя еще хуже, чем до разговора с отцом. Что называется, получила наставления и заботу от старого доброго папули. В конце концов в роли родителя оказалась она сама.

Но что-то явно изменилось. Так что же?

Глава 8

Аэропорт Арката-Юрика, также известный как калифорнийский прибрежный аэропорт залива Гумбольдта, явно соответствовал названию. Его построил военно-морской отряд США во время Второй мировой в нескольких милях от Юрики и небольшого студенческого городка Арката, который находился в еще более тихой деревушке Маккинливилль. Аэропорт располагался вдоль береговой линии, на узком кусочке суши между Тихим океаном и горной цепью, покрытой лесами. Иззи была уверена, что причина его существования и работоспособности заключалась только в наличии крупного университета поблизости. Не считая туристов и людей, занимающихся природоохранной деятельностью, студенты являлись единственными посетителями небольшой деревушки у залива.

Альберто должен был прилететь на самом последнем рейсе из Сан-Франциско после девяти часов вечера. Согласно информации, полученной от представителей программы обмена, прежде чем прилететь в Юрику, Альберто хотел несколько дней провести в Сан-Франциско на экскурсии. Хорошее решение. Ведь Сан-Франциско – прекрасный город. Иззи надеялась, что Альберто не соберется домой после нескольких дней проживания в доме семейства Белл. Если он возненавидит это место и уедет, у нее так и не получится улучшить свой ужасный итальянский. Тогда, вероятно, ситуация с переездом сразу же разрешится.

Девушка взглянула на маму: она постукивала по рулю большими пальцами и подпевала одной из своих любимых песен. Какому-то странному треку из девяностых. Женщина улыбалась, добавляя атональное сопрано к хриплому голосу из динамиков автомобиля. Она наклонилась чуть вперед, находясь в радостном ожидании встречи; ее темно-шоколадного цвета хвост танцевал в такт музыке. Иззи уже давно не видела ее такой счастливой и, хотя сама очень нервничала и боялась, начала подпевать последнему куплету «Even Flow».

Съезжая с шоссе, Элизабет Белл взглянула на дочь и одобрительно кивнула:

– Не знала, что тебе нравится Перл Джэм.

– Ага. – Вообще-то Иззи не особо нравилась песня, но она столько раз вынуждена была слушать эту музыку, что уже знала все треки наизусть.

– Моя дочь полна сюрпризов.

– Стараюсь, чтобы держать тебя в тонусе, – ответила ей Иззи с улыбкой.

Мама поморщилась:

– С этим неплохо справляется твой брат Райли.

Они обе засмеялись. Успокоившись, мама со всей силы сжала руку дочери. И хотя пальцы ее немного тряслись, Иззи было приятно. Сегодня Элизабет Белл пребывала в хорошем расположении духа, и Иззи хотелось, чтобы этот период длился как можно дольше.

Песня закончилась, и женщина выключила приемник, взяв телефон Иззи.

– Хочешь, включим твой любимый жуткий подкаст про убийства? Знаю, ты его очень любишь.

Иззи действительно невероятно хотелось еще раз послушать последний эпизод подкаста про Казанову, но она прекрасно знала, что подробные описания убийств не понравятся маме и не очень хорошо скажутся на ее психике.

– Нет, не хочу.

– Точно?

– Ага. Мы все равно уже почти приехали.

Элизабет Белл нервно заерзала на сиденье, как только они съехали с шоссе на темную дорогу. Единственными источниками освещения служили светящийся знак «Холидей Экспресс», установленный рядом с объектом, похожим на автостоянку пятидесятых годов, и небольшое количество фонарей, чей свет едва пробивался сквозь туман.

– Надеюсь, рейс не задержат.

Иззи полезла проверять информацию в приложении аэропорта.

– В приложении пишут, что самолет приземлится через пять минут.

– Ждешь с нетерпением?

– Ага, – соврала девушка, изо всех сил пытаясь изобразить радость.

– Это будет очень хороший опыт для тебя. Когда я готовилась сдавать экзамены, мой итальянский сильно прокачался, как только начала смотреть «Un posto al sole»********. Жалею, что не начала учить его чуть раньше, тогда смогла бы подать документы на обучение на младших курсах, вместо того чтобы…

Женщина замолчала, но Иззи понимала, что она имела в виду. Вместо того чтобы ждать несколько лет. Однажды Элизабет Белл и Гарри, выросшие в эпоху безопасного секса и эпидемии СПИДа, решили не пользоваться презервативами. Женщина узнала о беременности в ту же неделю, когда ей одобрили заявку на обучение за рубежом. В результате она не смогла поехать в Италию и вообще с трудом доучилась последний семестр с ребенком на руках.

Несмотря на то что девушка не видела лица матери, она мгновенно почувствовала перемену в ее настроении. И практически на автомате положила ладонь ей на предплечье.

– Спасибо, мам.

– За… за что? – спросила Элизабет, смутившись.

– За все. – Иззи крепче сжала руку. – Ты невероятная, и я ценю все, что ты делаешь для меня.

Она почувствовала, как мать вздрогнула, пытаясь обуздать эмоции, рвущиеся наружу. В целом женщина не жалела о том, как сложилась ее жизнь. Она сама не раз открыто говорила о выборе, жертвенности и сожалениях, но Иззи знала, что печаль в ее душе все-таки есть. Поэтому мама ненавидела фатализм. Если ей было суждено оказаться в Юрике не по собственной воле, то судьбу благодарить особо не за что, а вот проклинать ее было за что. «Судьба» – тоже слово из шести букв.

Когда в прошлом году Райли окончил старшую школу и уехал в Сан-Диего, Элизабет стало заметно хуже. Заметно для Иззи,