Будучи государственным секретарем, Бриндизи контролировал внешние функции Ватикана и ведал вопросами внешних сношений этого небольшого, но влиятельного государства с другими странами. По существу, он был премьер-министром Ватикана и вторым по могуществу человеком в Римско-католической церкви. Несмотря на неудачу на конклаве, кардинал-доктринер пользовался мощной поддержкой внутри курии, что позволяло ему соперничать даже с папой. Дело доходило до того, что последний иногда задавался вопросом, а кто же возьмет верх в случае открытого столкновения – он или молчаливый, вечно угрюмый кардинал?

Каждую пятницу эти двое встречались за ленчем. Именно сей пункт еженедельного рабочего расписания был для папы самым неприятным. Некоторые из его предшественников с удовольствием вникали в детали деятельности курии, каждодневно проводя долгие часы за разбором груд поступающих оттуда документов. Во времена правления Пия XII и Павла VI свет в папском кабинете нередко горел далеко за полночь. В отличие от них Лукчези предпочитал посвящать свое время духовным вопросам и не любил заниматься рутинными делами курии. К несчастью, у него не было государственного секретаря, которому он мог бы полностью доверять, а потому новоизбранный папа никогда не пропускал пятничных встреч с кардиналом Бриндизи.

Они сидели друг против друга в скромной столовой папских апартаментов, глава церкви – во всем белом, кардинал – в черной сутане с алым поясом и в алой шапочке. Как всегда, у Бриндизи был вид человека, недовольного предложенной пищей. Его святейшеству это доставляло удовольствие. Он знал, что Бриндизи считает себя гурманом и нередко проводит вечера, отдавая должное изыскам кулинаров ресторана «Живая вода». Учитывая это, папа всегда просил монахинь приготовить для пятничного ленча что-нибудь особенно оскорбительное для тонкого гастрономического вкуса. Сегодняшнее меню включало в себя консоме неопределенного происхождения, пережаренную телятину и вареную картошку. Бриндизи окрестил эту пищу «вдохновенной» и стоически подкреплял свои слова делом.

В течение сорока пяти минут кардинал разглагольствовал о самых разных делах, каждое последующее из которых оказывалось скучнее предыдущего. Недоукомплектация в штатах конгрегации. Отчет о ежемесячном собрании служащих Банка Ватикана. Сообщения о возможных злоупотреблениях служебным транспортом некоего монсеньора из конгрегации духовенства. Каждый раз, когда Бриндизи замолкал, чтобы перевести дыхание, папа бормотал: «Как интересно. Ах, как интересно, ваше преосвященство», задаваясь при этом вопросом, почему ему надо быть в курсе каких-то проблем со служебным транспортом.

– Боюсь, что вынужден обсудить с вами… – суетливый кардинал осторожно откашлялся и промокнул губы салфеткой, – …скажем так, одну неприятность. Не откладывая дело в долгий ящик.

– Разумеется, ваше преосвященство, – поспешно сказал папа, радуясь возможности переменить тему и хоть как-то нарушить удручающую монотонность беседы. – Конечно, прошу вас.

Бриндизи отложил вилку с видом человека, капитулирующего после затяжной осады, и сцепил пальцы под подбородком.

– Похоже, наш друг из «Републики» снова взялся за старое. В ходе подготовки большой статьи для этой газеты, посвященной вашему святейшеству и приуроченной к пасхальному выпуску, он раскопал… – многозначительная пауза, глаза к небу, – …некоторые несоответствия в вашем детстве.

– Какого рода несоответствия?

– Несоответствия в том, что касается даты смерти вашей матери. Сколько лет вам было, когда вы остались сиротой? Где вы находились? Кто о вас заботился? Этот репортер – человек весьма предприимчивый, источник постоянных неприятностей для секретариата. Ему удается находить такое, что мы предпочитали бы оставить в покое. Я много раз настоятельно просил своих сотрудников не вести с ним никаких разговоров без разрешения пресс-бюро, но кто-то, очевидно…

– Что-то ему рассказал.

– Похоже, что так, ваше святейшество.

Папа отодвинул пустую тарелку и тяжело вздохнул. В первые же после конклава дни он выразил намерение предать гласности все обстоятельства своего детства, но в курии и пресс-бюро нашлись люди, посчитавшие, что мир еще не готов принять папу-бродяжку, выросшего на улице и отстаивавшего свои права не только умом, но и кулаками, пока церковь не приняла его в свое лоно. Этот пример в полной мере подтверждал культуру скрытности и обмана, которая процветала в Ватикане и которую Лукчези так ненавидел, но в начальные дни папства ему не хотелось растрачивать драгоценный политический капитал, а потому он неохотно согласился умолчать о некоторых наименее праведных деталях своего воспитания.

– Было ошибкой рассказывать миру о том, что я вырос в Падуе, в доме, где глубоко почитали Христа и Деву Марию, и жил там до пятнадцати лет, когда поступил в семинарию. Ваш друг из «Републики» без особого труда узнает правду.

– Позвольте мне решить проблему с газетой. У нас есть свои способы воздействия на несговорчивых журналистов.

– Какие же?

– Мы отказываем им в разрешении сопровождать ваше святейшество во время зарубежных поездок. Аннулируем их аккредитацию при пресс-бюро.

– Похоже, меры очень суровые.

– Не думаю, что до этого дойдет. Уверен, нам удастся убедить его придерживаться правды.

– Какую правду вы имеете в виду?

– Правда состоит в том, что вы выросли в Падуе, в доме, где глубоко почитали Христа и Деву Марию. – Бриндизи улыбнулся и смахнул с плеча несуществующую крошку. – Но когда ведешь такое сражение, необходимо иметь представление о полной картине, чтобы заранее знать, с чем мы можем столкнуться.

– Что вы предлагаете?

– Короткий меморандум. В курии его никто не увидит, кроме меня, и я буду использовать его только для подготовки защиты… если необходимость в таковой когда-либо возникнет.

– Скажите, Марко, вы научились такой тактике, изучая каноническое право?

Бриндизи улыбнулся.

– Некоторые приемы универсальны, ваше святейшество.

– Вы получите меморандум.

Папа и кардинал замолчали, ожидая, пока две монахини уберут со стола и подадут эспрессо. Лукчези медленно размешал сахар и посмотрел на кардинала.

– Мне тоже нужно обсудить с вами кое-что. Речь идет о проблеме, которой мы уже касались несколько месяцев назад, и моей инициативе продолжить процесс преодоления отчужденности между церковью и еврейством.

– Очень интересно, ваше святейшество.

Как человек, посвятивший всю свою карьеру продвижению по бюрократической лестнице курии, Бриндизи мастерски владел голосом, придавая ему любой тон, в том числе и нейтральный, как сейчас.

– Частью моей инициативы должно стать изучение отношения церкви к холокосту. Все соответствующие документы, хранящиеся в секретных архивах Ватикана, должны быть представлены для широкого изучения, и на этот раз мы не станем связывать руки историкам и экспертам, которых сами выберем для участия в проекте.