— Напрасно, — он все правильно понял и сразу же потерял всякий интерес к беседе. — На пару с тобой мы бы поставили этот городишко раком.

— Терпеть не могу секс по-собачьи, — помнится, ответил я. Мы выпили, снова налили, немного поболтали о том, о сем и расстались. Уверен, надолго.

Пока шеф читал бумаги, я мирно курил, стряхивая пепел в сувенирное керамическое изделие с изображением дохлого ослика и надписью «Никотин убивает». Не от природной наглости, а с разрешения товарища начальника. Гена так и сказал: «Дыми, мол, здесь, Серега, не стесняйся», а сам глянул искоса. Я подыграл как по нотам, разинул рот в удивлении и вытаращил глаза, но все-таки взял себя в руки и достал сигареты.

— Вот… — Гена отложил бумаги на стол. — Именно то, что надо. Значится, так…

И я опять воспринял это как должное. Удивляться я начал и закончил еще два дня назад.

— Луценко, к шефу, — проговорил Мишаня и добавил важно: — Срочно.

— Уже в пути, — ответил я и потопал.

Остановился у дверей, постучал и вошел. Если честно, ничего хорошего от общения с дорогим руководителем я не ожидал, а, наоборот, по мере сил и возможностей готовился к самому резкому развитию событий.

— Что встал? — Гена на секунду поднял голову от бумаг. — Проходи, садись.

Я и прошел, уселся на стульчик и замер в ожидании бури. А она обязательно должна была последовать. Давать разгон подчиненным по делу и без особого к тому повода Гена любит и умеет. И каждый раз, перед тем, как начать процесс, обязательно выдерживает паузу, давая возможность вызванному на ковер, Дозреть и начать психовать в ожидании.

— Что? — он что-то тихо сказал, а я, занятый своими скорбными мыслями, толком не расслышал.

— Как себя чувствуешь, спрашиваю? — он отложил в сторону бумаги и удобно устроился в навороченном офисном кресле.

— Уже лучше.

— Лучше, — передразнил он. — Ты себя в зеркале-то видел?

— Нет, — честно сознался я.

— И очень правильно сделал, — хмыкнул он. — Видок у тебя, брат…

Я промолчал, потому что говорить было нечего. Если я выглядел хотя бы вполовину от того, как себя чувствовал, мною смело можно было пугать поднадзорный контингент.

— Ловко он тебя, — продолжил Гена.

— Не то слово.

— А ведь, ты оказался прав, — вдруг сказал он. — Парень-то действительно ловкий.

— Профессионал.

— Точно.

— И что мы с ним будем делать?

— Не знаю.

— А я знаю, — Мякишев достал из нагрудного кармана пиджака портсигар и тоже закурил. Выпустил струю дыма и спокойненько так сказал: — Мы его возьмем, — обеспокоенно посмотрел на меня. — Серега, что с тобой?

Ничего особенного, я просто представил себе, как мы, то есть Гена, я и обязательно жирненький Мишаня, будем брать этого ловчилу, и мне опять стало очень нехорошо.

— Вот, значит, как… — обреченно проговорил я.

— А ты что думал? — взвился соколом Гена. — На нашей земле киллер пачками валит людей, а мы должны… — растер окурок в пепельнице и выхватил из портсигара еще одну сигарету. — Короче, — он ткнул пальцем в потолок. — Поставлена задача вывернуться наизнанку, но киллера взять. Это тебе понятно?

— Да, — лично мне понятно было только одно: таких специалистов, как этот киллер, должны разыскивать и брать исключительно специально обученные люди. Не наш это уровень. — Только….

— Приказом начальника управления, — продолжил шеф, сделав вид, что не расслышал мое робкое блеяние, — создана специальная оперативная группа, старшим назначен… — он сделал паузу… — капитан Луценко, — широко улыбнулся и протянул через стол руку: — Поздравляю, Серега.

— Спасибо, — бледно улыбнувшись, ответил я.

— В помощь тебе отряжаются Лоскутов и Султанаев…

— А его-то зачем? — вырвалось у меня.

Племянник начальника одного из управлений МВД, Вадик Султанаев, собранный, хваткий, очень целеустремленный парень. Самый никчемный и богатый опер из всех тех, кого я знаю. Вадик занимается исключительно бизнесом, а в отделе появляется через два дня на третий, а то и реже. Высоким положением родственника не кичится, одинаково высокомерен со всеми. А еще достаточно скромен в быту: у парня есть «Бентли», но на работу он ездит исключительно на старенькой (аж две тысячи восьмого года выпуска) «Субару».

— Все офицеры группы освобождаются от текучки, занимаетесь только этим киллером. Что скажешь?

— А как же Вадик? — не выдержал я. — Его тоже освободят от всех дел?

— Дался тебе этот Султанаев, — добродушно ответил Гена. — Сам знаю, толку от него…

— Если так, — взмолился я, — назначь вместо него Андреева.

Если у руководства есть любимчики, то обязательно должны быть и те, кого оно сильно не любит. Самый старый и толковый опер в управлении, Сашка Андреев, как раз и есть тот самый нелюбимчик. С него регулярно снимают стружку на совещаниях, потому что именно ему скидывают исключительно «дохлые» дела. И все равно порою у него что-то получается, правда, в этих случаях всегда выясняется, что раскрутил дело все-таки не он.

— Не дури, Серега, — Мякишев протянул руку и нажал на кнопку электрического чайника. — Сам все понимаю, но это не мое решение, — широко улыбнулся. — Черт с тобой, отряжу-ка я тебе в помощь еще одного опера.

— Кого?

— Подполковника Мякишева, знаешь такого?

— Не понял.

— А что тут понимать? — чайник закипел, Гена плеснул в две кружки заварки (терпеть не мог чай из пакетиков), добавил кипятку. — Тебе с сахаром?

— Без.

— Держи, — протянул мне кружку. — Делу придается политическое значение, знаешь что это такое?

— Догадываюсь.

— Это значит, что или наградят по-царски, или накажут по-полной, — на всякий случай пояснил он. — Вот я и решил, что бросать тебя под танк как-то некрасиво. В общем, можешь смело на меня рассчитывать. Надеюсь, против моей кандидатуры возражений нет?

— Нет… — в отличие от всех орлов, предложенных мне в помощь, он был единственным настоящим опером.

— Вот и отлично, — он отпил чаю. — Сейчас поедешь домой, как следует проохаешься, а через два дня жду в отделе с планом работы. Понятно?

— Да.

— Иди, скажи Мише, что я приказал подбросить тебя до дома.

— Не надо, я сам.

— А твоего мнения никто не спрашивает, иди, я сказал.

Здорово, ничего не скажу, все на редкость здорово. Наверху пачкаться в этом деле не пожелали, а потому ловить киллера решили исключительно нашими силами. Отрядили в группу, мягко говоря, не самых толковых оперов, а возглавить ее поручили персонально мне, то есть, тому, кем при случае пожертвовать совершенно не жалко. А если вдруг, вопреки всякой логике, у меня что-то получится, то тут же выяснится, что старший группы с поставленной задачей не справился, а потому руководство ею был вынужден принять на себя лично начальник отдела. Я вздохнул и бросил окурок в урну.