Бальтасар повторил вопрос:

– Вас зовут Бальтасар? – но на автомате сделал это по-испански.

Рождественский, как и ожидалось, отрицательно покачал головой. Генри напрягся.

– Сеньор Педро, вы знаете китайский язык? – в его глазах зажглись огоньки надежды.

– Знаю.

– Тогда спросите у него что-нибудь по-китайски. Скажем: вы мужчина?

Педро исполнил просьбу. Рождественский остался безучастным.

– Это и требовалось доказать, – радостно воскликнул мистер Грин.

– Что доказать? – не понял Алонсо.

– Он не знает китайского!

– Зачем шведу знать китайский? – спросил удивленный Бальтасар.

– Из любой информации можно сделать правильный вывод. Если он не знает китайского, то вряд ли работает на китайскую разведку, – с видом победителя произнес Генри.

– Логично, – согласился Бальтасар Алонсо.

– Так. В этой тюрьме есть кто-нибудь, кто умеет говорить по-русски, по-вьетнамски и по-арабски? – спросил мистер Грин.

– Вьетнамец есть точно, и не один. Арабы тоже имеются. А вот русский? В этом я не уверен, – ответил Бальтасар. – Надо узнать у начальника.

– Ну, так вот. Быстро узнай. Найдешь – веди всех троих сюда.

Алонсо стремительно исчез за дверью. Рождественский продолжал пребывать в трансе.

– Вы сами верите в свое колдовство? – спросил Генри у Педро.

– Конечно, верю, – ответил колдун, плохо скрывая презрительный взгляд. Он сперва даже не понял вопроса американца.

– Это хорошо. При надобности сможете превратить его в зомби? – кивнул Генри на неподвижно сидящего Рождественского.

– Это можно. Но зомби теряет свою прежнюю память, воспоминания. И это уже необратимо. Из зомби человека назад не сделаешь, – ответил колдун. – Он еще минут пятнадцать в трансе пробудет. Обряд можно повторить только завтра.

– Надеюсь, этого хватит. К вопросу о зомби мы еще вернемся.

Цветной порошок вновь полетел на пылающие свечи.

Бальтасар вернулся довольно скоро. В бетонную без окон комнату конвоиры ввели троих заключенных со скованными наручниками запястьями. Один из филиппинских зэков был низкорослым вьетнамцем с испуганным взглядом. Второй – худощавым арабом с глазами разочарованного в жизни наркомана. Третий – татуированным громилой. На его руках из-под закатанных рукавов апельсинового цвета комбинезона виднелись синие надписи, сделанные кириллицей, и рисунки. На запястье улыбался зубастой пастью дьявол, что по зэковским понятием означало «оскал» – злой на власть. Если бы Генри разбирался в советско-российских татуировках, то непременно обратил бы внимание и на татуировку в виде ромбовидного перстня на указательном пальце – «отрицала».

– Спроси у него по-вьетнамски: «Вы мужчина?», – обратился к низкорослому Генри.

Прозвучал вопрос. Рождественский на него не отреагировал.

– А теперь ты спроси то же самое, но уже по-арабски.

Худощавый спросил. И вновь никакой реакции.

– Значит, не китайская разведка, не брунейская, не гонконговская, не вьетнамская, – пробормотал мистер Грин, после чего уже произнес отчетливо: – Спроси у него теперь ты, – и посмотрел на бывалого русского зэка, волей судьбы оказавшегося в филиппинской тюрьме.

– Зачем спрашивать? Это же и так ясно, – удивился бывалый зэк.

– Меня не интересует твое мнение, – надменно произнес Генри. – Спрашивай.

– А зачем?

Но вместо ответа на спину зэка опустилась резиновая дубинка. Пришлось подчиниться.

– Вы мужчина? – спросил зэк по-русски.

Рождественский сдержанно кивнул.

– Увидите их, – тут же выкрикнул Генри, махнув рукой конвоирам.

Заключенных вывели. Колдун посмотрел на мистера Грина.

– Скоро выйдет из транса, – напомнил он.

– Сам или ему надо помочь?

– Сам выйдет.

– Тогда иди и ты.

Сервантес попытался было собрать свой колдовской инвентарь, но Грин поторопил его:

– Успеешь, потом.

Рождественский уже не сидел как изваяние, он слегка начинал раскачиваться. Глаза по-прежнему оставались заведенными под лоб.

– Выходит, он русский. Большего мы из него не вытащим при помощи колдуна. Во всяком случае, сегодня, – задумчиво проговорил мистер Грин.

– Это уже немало, – восхитился Бальтасар, он понял, что сама судьба свела его с американцем.

Теперь можно было помечтать и о скором повышении. Вот только предстояло каким-то образом дожать резидента российской разведки.

– Русские, – вновь задумчиво произнес Генри, пытаясь представить себя на месте противника. – Они не поленятся забросить на Филиппины группу диверсантов для того, чтобы вытащить своего человека. У них для этого есть все возможности. Как думаешь, Бальтасар?

– Думаю, что так, – согласился филиппинец.

– В таком случае мы должны их встретить, – прищурился американец.

Генри прикинул, что для полного счастья ему не хватает самой малости. Он не только разоблачит резидента российской разведки, но и захватит командос, отправленных для его освобождения. Ради этого стоило постараться. Мистер Грин уже открыл было рот, чтобы поделиться соображениями с представителем местных спецслужб, как тут же замолчал. Рождественский пришел в себя. Он удивленно озирался по сторонам, пытаясь припомнить, что с ним произошло. Несмотря на состояние транса, в котором он до этого пребывал, кое-что удалось припомнить. Ему задавали какие-то вопросы, и он отвечал на них, либо в знак согласия кивая, либо, не соглашаясь, отрицательно качал головой. Вроде бы нигде не «спалился». Тройная блокировка работала надежно. Только «да» и «нет», и все согласно легендированию. Но тройная блокировка не учитывала языка, на котором задавали вопросы.

– Вы нормально себя чувствуете? – ехидно поинтересовался Генри.

– Сносно, – ответил Рождественский. – Голова кружится.

– Помните, что с вами было?

– Абсолютно не помню, – соврал Рождественский.

– Я спрашивал, а вы отвечали и рассказали много интересного. Но что именно, я вам пока не скажу. Пусть любопытство распирает вас изнутри. Конвойные! Уведите его.

Оставшись наедине с Алонсо, Генри встал, прошелся по комнате без окон.

– Теперь нам придется плотно поработать. Свяжитесь со своими специалистами. Нам предстоит отсмотреть видео с камер наблюдения в международном аэропорте Манилы в режиме онлайн.

– Кого следует искать? – спросил Бальтазар.

– Российских командос. Они рассчитывали появиться незаметно для нас, но теперь мы примерно знаем, кого следует ждать. Особое внимание на европейцев возрастом от тридцати до сорока пяти, крепкого телосложения, с короткими стрижками. В первую очередь обращать внимание на шрамы, на следы пулевых ранений.