Хотя они были одного роста, Фрёлик решил: в тренажерном зале ему, пожалуй, не угнаться за этим клоном героя боевиков. Фаремо снял солнечные очки, и Фрёлик сразу заметил, как он похож на Элизабет: тот же нос, тот же лоб, те же глаза…

— Я ищу твою сестру, — сказал он и сразу же сообразил, что ошибся. Надо было сначала представиться. Вести беседу холодно, но вежливо. А он, как мальчишка, сразу выпалил главное.

Фаремо с усилием стащил перчатки и протянул руку:

— Юнни.

— Франк.

— Значит, ты — приятель Элизабет?

— Да. Сегодня с утра ты был в суде и вышел потому, что твоя сестра упомянула в своих показаниях о своем приятеле по имени Франк. Может, помнишь?

Фаремо ухмыльнулся:

— Да, Элизабет мне рассказывала… Я еще подумал, что у нее странный вкус, раз она выбрала полицейского.

Фрёлик машинально отметил слова: «Элизабет мне рассказывала…» Фаремо продолжал:

— Она-то уверяла меня, что ты, в отличие от других твоих сослуживцев, не придурок, что ты… — Юнни Фаремо холодно, язвительно улыбнулся перед тем, как произнести: — Что ты не такой, как все.

Фрёлик с трудом удержался от язвительного ответа.

— Знаешь, где она сейчас?

— Нет.

— Сосед говорит, что она вышла из квартиры полчаса назад с рюкзаком и чемоданом.

— Значит, наверное, куда-то уехала.

— Неужели она не говорит тебе, куда уезжает?

— С какой стати?

Фрёлик подумал: «С такой, что это твое алиби, козел!» Вслух же он уточнил:

— Значит, ты не в курсе?

— Слушай, оставь свои гестаповские методы для кого-нибудь другого!

— Извини, если я тебя обидел, но мне очень нужно связаться с ней.

— Правда?

— Да. Правда. Что тут такого странного?

— Да уж, странно…

— В самом деле?

— Судя по тому, что я понял со слов сестры, ей самой пришлось взять на себя инициативу в ваших отношениях. — Фаремо похлопал перчаткой по руке. — Но теперь у меня неприятности, и ты сразу вспомнил, что ты — ищейка. Забегал кругами…

Фрёлик перебил его:

— Если увидишь ее, пожалуйста, попроси мне перезвонить.

Он повернулся, собираясь уходить, но поскользнулся на укатанном снегу и чуть не упал. «Она рассказала братцу все!» Больше он ни о чем не способен был думать. Юнни Фаремо все знал, а она уверяла, что он о них ничего не знает. Она была с ним и закрывала свои карты рукой, как ребенок, который жульничает!

Выехав на дорогу, он посмотрел в зеркало заднего вида. Фаремо все стоял на том же месте и смотрел ему вслед.

Фрёлик взглянул на часы. Время обеда, но ему сейчас кусок не полезет в горло… Не проехав и пятидесяти метров, он вырулил на обочину и остановился. Как ему сейчас лучше всего поступить? Попробовать выследить Элизабет или сосредоточиться на ее братце? Как выяснить, куда она подевалась? Он почти ничего о ней не знает…

Он крепко обхватил руками руль. А может, плюнуть на все? Вернуться домой и поспать. В конце концов, он сейчас в отпуске!

Долго думать ему не пришлось. Мимо проехал «сааб» Фаремо. Фрёлик завел мотор и отправился за ним.

День близился к вечеру, когда он остановил машину у ограды из штакетника рядом с трамвайной остановкой на Фошкнингспаркен. Отсюда рукой подать до университетского кампуса. Он направился в сторону гуманитарного факультета, хотя сама мысль о предстоящем разговоре внушала ему отвращение. Неприятно было думать о том, что он ищет Элизабет, которую совершенно не знает. Впрочем, сейчас его отношение к ее разносторонней личной жизни казалось не таким уж важным. Главное — найти ее, поговорить с ней. Очень хотелось послушать ее рассказ об игре в покер, об алиби — обо всем, что не лезло ни в какие ворота. Стараясь ни о чем не думать, он зашел в здание; носящее имя Нильса Трешова, и поднялся наверх на лифте. Порыскав по коридорам наудачу, он поднялся по лестнице еще на один этаж и снова побрел по коридору, читая таблички. Дверь в кабинет Рейдун Вестли была приоткрыта. Он постучался и толкнул ее. На него, оторвавшись от компьютера, посмотрела молодая блондинка с необычно тяжелой нижней челюстью.

— Извините, — сказал Франк Фрёлик. — Я ищу Рейдун Вестли.

— Она уехала домой. — Молодая женщина посмотрела на часы. — Пару часов назад.

— Домой?

— Она плохо себя почувствовала, поэтому и уехала. — Тяжелая челюсть опустилась, явив белозубую улыбку. — Рейдун позволяет слушателям магистратуры работать в своем кабинете. Она не вредная.

— С ней что-то серьезное?

— Понятия не имею. Нет, вряд ли. Рейдун редко болеет.

Рейдун Вестли собрала вещи и уехала пару часов назад. Элизабет собрала вещи и уехала пару часов назад.

— Мне очень нужно с ней поговорить, — сказал Фрёлик. — Мы с ней договаривались…

В кабинете Рейдун Вестли царил идеальный порядок. Общее впечатление портила только теплая куртка с капюшоном, которую блондинка небрежно бросила на стол в углу. Видимо, она вполне освоилась в кабинете преподавательницы.

— Если у вас важное дело, позвоните ей домой.

— Да, конечно. У вас есть ее домашний телефон?

Блондинка задумчиво сдвинула брови.

— Рейдун одна из немногих преподавательниц, у которых есть визитные карточки, — сообщила она, выдвигая ящик стола. — Обычно она держит здесь несколько штук. Ну вот, пожалуйста! — Мощный подбородок снова опустился в улыбке. Блондинка протянула карточку.

Фрёлик читал адрес в лифте, спускаясь вниз. Рейдун Вестли жила в Люсейорде.

Сев в машину, он сразу набрал ее домашний номер. Снова длинные гудки. Она не подходила. Через пять гудков на том конце послышался щелчок: звонок автоматически переключился на другой номер. Значит, ее нет дома. Еще два гудка — и она ответила.

— Говорит Рейдун. — Голос был звонкий; фоном слышался ровный гул. Фрёлик понимал, что это значит: Рейдун куда-то едет на машине.

— Меня зовут Франк Фрёлик. Я хотел бы поговорить с вами.

Молчание.

— Речь пойдет об Элизабет Фаремо.

Собеседница нажала отбой. Фрёлик посмотрел на дисплей. Да, он и сам боялся разговора с ней, но Рейдун Вестли, должно быть, боялась еще больше. Ее странное поведение вынудило его немедленно перезвонить. Длинные гудки. Потом переключение на автоответчик.

Фрёлик понял, что сыт по горло. Он страшно устал. К тому же его положение выглядело просто нелепым. Он отчетливо слышал голос Гунарстранны: «Подстава! Конечно, тебя подставили, Фрёлик!»

Он решил взять все накопившиеся отгулы, потому что… а почему, собственно? Потому что Элизабет Фаремо покрывает своего братца? Или ему захотелось спрятаться от стыда?