Фрёлик встал. Комната закачалась у него перед глазами. Он понял, что напился в стельку.

— Я п-пьян, — громко сообщил он.

— Я что хочу сказать, — невозмутимо продолжал Иттерьерде, — Франки, в мире полным-полно женщин. Такие, как я, разведенные, вполне могут расслабиться. А что делать таким орлам, как ты? Ты ведь еще ни разу не связывал себя узами брака! Есть у меня приятель, ему уже за тридцать; так вот, женщины ему проходу не дают. В основном матери-одиночки. Он ходит с ними на танцы, ездит на паромах в Данию и так далее. Так что и тебе не стоит так уж убиваться из-за твоей девицы.

— Я понимаю, ты из лучших побуждений, — сказал Франк Фрёлик. — Но мне сейчас нужно только такси и постель, в которую я мог бы лечь.

— Да, Франки, поезжай домой. Выспись, утро вечера мудренее, забудь ее на хрен! Последний раз, когда со мной было то же самое, я завалился в бордель на Мункедамсвейен — просто чтобы сбросить напряжение. Только девчонка мне попалась хитрожопая. Наверняка была замужем или помолвлена. Не понимаю, почему она стала шлюхой. К тому же сам процесс внушал ей отвращение. Мордашка у нее была ничего, но она соглашалась трахаться только в миссионерской позе. Ну и разозлился же я! Ух как разозлился! Пошел к мадам и все ей высказал. Я не считаю себя извращенцем, но за свои деньги хочу обхождения. Я не хамил, говорил вежливо, а меня выставили! Как тебе, Франки? — Иттерьерде даже всхлипнул от смеха. — Знаешь, так, видно, и в семейной жизни! Тебя выставляют, и все!

Когда зазвонил телефон, он постарался не шевелиться, чтобы не тревожить тело, которое еще не вышло из коматозного состояния. Судя по свету, была уже середина дня. Он проспал на диване, как бревно, несколько часов, неподвижный, вялый и равнодушный. Стоило ему чуть повернуться, чтобы увидеть телефон, как голова сразу же заболела и закружилась; его замутило. Печень кольнуло. Он превратился в факира, который спит на гвоздях, только гвозди кололи его изнутри. Печень превратилась в сплошной сгусток боли, а телефонный звонок сверлил ему виски, как гвоздь… нет, как электродрель. Он сел, потом встал, пошатываясь, придерживаясь за дверь, и схватил трубку.

— Значит, ты дома.

— А ты что думал?

— Ты не поверишь.

Франк Фрёлик снова упал на диван. Он подумал: «Когда я умру, у ангела, который спустится за мной с неба, будет голос Гунарстранны. Страшный человек!» Не в силах думать, он сказал:

— Значит, решил мне позвонить. По делу или просто соскучился?

— Юнни Фаремо умер.

— Умер?!

— Да, умер. Утонул.

Никогда в жизни Франк Фрёлик не испытывал такой жажды. Ему показалось, что без воды он сейчас умрет. Слова застряли у него в глотке.

— Г-где? — с трудом спросил он.

— В нескольких километрах от Осло, в окрестностях Ашима. Он утонул в Гломме; его выловили рабочие тамошней гидроэлектростанции Вамма. Тело запуталось в сетке водоприемника.

— В какой еще сетке?

— Ты в курсе, где находится ГЭС Вамма?

Ч-черт! Ну и интонация!

— Понятия не имею. Ну и где находится ГЭС Вамма?

— Я ведь тебе, кажется, говорил? В пятидесяти километрах к востоку от границы Осло.

— А-а-а…

— Чтобы в турбины не попадали бревна и другой мусор, перед водоприемником устанавливают специальную сетку, которая задерживает всякую дрянь. Вчера ночью в сетку попал Фаремо.

— Несчастный случай?

— Если это в самом деле несчастный случай, должна быть куча косвенных улик. А их нет.

— Самоубийство?

— Ну, утонуть-то он определенно утонул.

— А ты что думаешь?

— Что я думаю? — хмыкнул Гунарстранна. — Минут десять назад мне уже звонили из криминальной полиции. Хотя… я ведь в самом деле арестовал его и отправил в суд по подозрению в убийстве охранника в Лоэнге. Он вышел сухим из воды, хотя его алиби не выдерживало никакой критики. И вот всего через два дня его вылавливают из реки! В легких полно воды. Как он очутился у самой плотины? Может, вдруг затосковал и решил броситься в воду? Но с чего бы ему тосковать? Не с того же, что ты крутишь роман с его сестрой! А если все же он впал в депрессию и сам бросился в воду, желая покончить с собой, где его машина? Где предсмертная записка?

— Он водит серебристый «Сааб-95».

— Откуда ты знаешь?

Опять эти подозрительные нотки!

— Я, как ты сам только что заметил, знаком со всеми членами их небольшой семейки.

— Если даже Фаремо сам бросился в реку, у него немного было шансов остаться в живых. Сейчас конец осени, а в тех местах сильное течение. И вода холодная — градусов пять максимум.

— Фаремо настоящий здоровяк. Сплошные мускулы.

— Тело в плохом состоянии. Врач, который выписывал свидетельство о смерти, не удержался от крепкого словца, когда попытался объяснить, почему так получилось. Выше плотины находится узкое ущелье, которое называется Врангфосс. Еще выше Гломма течет спокойная, а потом вдруг попадает в теснину. Получается своего рода горизонтальный водопад, настоящий ад. Представь, какое там течение! Если Фаремо упал в воду выше Врангфосса, его труп довольно долго крутило и било о скалы, прежде чем он вынырнул на поверхность в нескольких сотнях метров ниже по течению. Почти все кости у него перемолоты в кашу.

Франк Фрёлик увидел перед собой здоровяка под метр девяносто, одетого как коммандос, с такими же глазами, как у сестры.

— А уже известно, где он упал?

— Упал, говоришь?

— Ну, где его столкнули. Ты знаешь что-нибудь о месте преступления?

— Вамма — последняя из трех ГЭС в каскаде. Верхняя называется Сольбергфосс, вторая, расположенная чуть ниже, называется Кюккельсруд, а в самом низу — Вамма. Перед ней-то и выудили труп Фаремо. Так что можешь себе представить. Его нашли перед последней плотиной. Расстояние между электростанциями Кюккельсруд и Вамма… Эй, Фрёлик!

— Что?

— Тебе неинтересно, зачем я звоню?

— Я как-то не подумал.

— Дело веду не я. Им занимается полиция округа Фолло, а помогает ей центральное управление криминальной полиции. И тебе придется отчитаться перед ними обо всем, чем ты занимался последние сутки.

Ну наконец-то! Выпустил кота из мешка.

— С какой стати?

— Сам знаешь с какой.

— Нет, Гунарстранна, не знаю!

— И нечего разговаривать со мной таким тоном. Мы оба понимаем: смерть Фаремо вполне могла стать результатом несчастного случая. Он мог поспорить с человеком, который столкнул его в воду. Может быть, его толкнули с заранее обдуманным намерением, а может, в пылу ссоры. А тебя видели рядом с его домом; ты о чем-то спорил с ним.