— Так, значит, вымогатель не убил его?

— Выходит, что нет. — Ифигиния покраснела и поспешно расправила платье. Только теперь она заметила, что ее белое перо валяется на полу у ног Маркуса. — Приятно сознавать, что мы все-таки имеем дело не с убийцей, ты согласна?

Кузина недоверчиво прищурилась и покосилась на графа:

— Не совсем… Все зависит от того, с кем мы имеем дело сейчас.

— Превосходный вопрос. Во всяком случае, сейчас перед вами не призрак. — Маркус наклонился, поднял белое перо и протянул его Ифигинии. — Я буду счастлив подробнейшим образом ответить на этот вопрос, Ифигиния. Но поскольку сейчас уже слишком поздно, а кроме того, романтическое настроение нашего с вами вечера оказалось безнадежно испорчено событиями последних минут, то мне лучше откланяться.

— Да, конечно, милорд. — Ифигиния взяла перо. — Но вы ведь не отказываетесь от данного мне разрешения продолжать притворяться вашей любовницей?

— Я не отказываюсь ни от единого своего слова, миссис Брайт. — Глаза Маркуса сверкнули в свете лампы. — И сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам создать иллюзию, максимально похожую на реальность — настолько похожую, что никто ничего не заподозрит.

— Вы так добры, сэр! — в порыве благодарности воскликнула Ифигиния. — Скажите, милорд, что заставляет вас покрывать меня — пытливость ума или же присущая вам галантность?

— У меня есть серьезные сомнения относительно собственной галантности, мадам.

— Значит, остается ваш природный ум, — одобрительно кивнула Ифигиния.

Маркус насмешливо улыбнулся ей от двери:

— Как же хорошо вы меня знаете, мадам!

— Да, она вас знает! — сердито нахмурилась Амелия. — Она прекрасно изучила вас, милорд.

— Весьма польщен. — Маркус вышел в холл и, задержавшись на пороге, задумчиво взглянул в лицо Ифигинии. — Не забудьте запереть за мной дверь.

Она улыбнулась:

— Непременно, милорд.

Маркус шагнул в ночную тьму и очень осторожно прикрыл за собой дверь… Неловкая напряженная тишина повисла в библиотеке. Вскоре с улицы донесся удаляющийся стук колес — черный экипаж графа покатился по мостовой прочь от площади Утренней Розы.

Амелия порывисто обернулась к кузине. Она уже взяла себя в руки, и лишь старый неизжитый страх таился в глубине ее нежных карих глаз.

Амелии недавно исполнилось двадцать шесть, она была на год моложе своей кузины. Изящная, хрупкая, с нежными чертами лица, блестящими каштановыми локонами и огромными глазами, она выглядела намного красивее Ифигинии. Ее можно было бы назвать настоящей красавицей — если бы не странная скованность, делавшая ее суровой и неприступной.

— Я думала, он хотел изнасиловать тебя, — прошептала Амелия.

— Знаю. Я все понимаю, Амелия. Но, право же, Маркус просто целовал меня!

Только Ифигинию посвятила Амелия в подробности кошмарной истории, случившейся с ней — в ту пору совсем молоденькой гувернанткой — восемь лет назад.

Мать Амелии умерла при родах. Девочку воспитывал отец, бедный учитель, давший ей все, что было в его силах, — хорошее образование. С его смертью юная Амелия лишилась последнего источника к существованию — скромного отцовского жалованья.

Вынужденная рано зарабатывать себе на жизнь, она сделала тот же выбор, который делали и делают тысячи юных, прекрасно образованных, но бедных девушек, — устроилась гувернанткой в приличный дом.

И там ее изнасиловал близкий друг хозяина, человек по фамилии Додгсон.

Хозяйка дома ворвалась в комнату, когда джентльмен уже закончил свое дело. Она вознегодовала — и немедленно рассчитала Амелию.

Эта ужасная история обернулась для несчастной девушки не только потерей места — перед ней закрылись двери всех приличных домов. Агентство, направившее Амелию в семью, где она подверглась насилию, отказалось подыскать ей другую работу. Хозяин прямо заявил ей, что обслуживает лучшие дома Англии и слишком дорожит лицом своей фирмы, чтобы направить в почтенную семью особу с запятнанной репутацией.

Ифигиния прекрасно понимала, что до сих пор не зажили в душе Амелии следы от ран, нанесенных ей той страшной ночью…

— Ты позволила ему целовать себя?! — Амелия удивленно покачала головой. — Целоваться с незнакомцем! Да еще с тем, кого мы считали мертвым!

— Ты права. — Ифигиния медленно опустилась на римский стул. — Но я не могу относиться к графу как к незнакомцу. Знаешь ли ты, какая у меня была первая мысль, когда я увидела его на балу у Фенвиков?

— Какая же? — сердито буркнула Амелия.

— Я подумала, что он точно такой, каким я его представляла, — улыбнулась ей кузина.

— Вздор! Ты слишком много времени потратила на изучение личности графа Мастерса.

— Возможно…

Амелия нахмурилась:

— Он приехал на бал к Фенвикам?

— Да. Оказывается, он слыхом не слыхивал о вымогателе и заверил, что никогда не был жертвой шантажа.

— Боже милосердный! И он не разоблачил тебя?

— Нет. До него дошли все сплетни, которые мы сознательно распускали здесь. И представляешь, на глазах всего общества мы с графом «уладили» нашу «размолвку».

— Не могу понять, чем руководствовался этот человек, — задумчиво протянула Амелия.

— Мастерс чрезвычайно умен, в высшей степени любопытен и восприимчив. Поэтому он решил не разоблачать меня до тех пор, пока сам не выяснит для себя, кто же я такая.

— Вот как, — недоверчиво хмыкнула Амелия.

— Такой умный человек, как граф, неизбежно должен обладать завидной выдержкой и хладнокровием. Он не из тех людей, которые склонны к импульсивным решениям.

— Ерунда! — снова фыркнула Амелия. — Не нравится мне все это! У Мастерса наверняка есть свои причины быть таким покладистым.

— Что за причины?

— Не удивлюсь, если он задумал сделать тебя своей настоящей любовницей!

Ифигиния задохнулась:

— Но… Я не знаю… Не думаю…

— Так оно и есть, — мрачно усмехнулась Амелия. — Ты очертя голову ввязалась в новую авантюру… Черт возьми, и почему только этот граф не мог спокойненько умереть, как все мы считали?

— Он гостил в одном из своих загородных имений и вернулся в Лондон, услышав обо мне.

— Значит, вымогатель сознательно запугивал Зою, когда писал ей, что покончил с графом?

— Возможно. Все это по меньшей мере странно, Амелия.

— С самого начала весь твой план показался мне крайне странным.

— Я знаю, ты никогда не одобряла его, — кивнула Ифигиния. — Но мне казалось, все шло блестяще.

— До тех пор, пока Мастерс не воскрес из мертвых… Есть люди, которые совершенно не думают о последствиях своих поступков! И что ты собираешься теперь делать?