Майя Бельская…

Здесь, по мнению Чекменева, Ляхову следовало бы сделать хоть маленькую заминку. Он ждал, что имя дочки прокурора будет названо, но — в конце списка, и Вадим, называя ее, должен был бы учесть, что предложение этой кандидатуры способно вызвать неоднозначную реакцию. Но Ляхов сохранил прежний ровный, слегка даже академический тон, словно бы не связывали их никакие личные отношения. Несколько странно…

— Майя Бельская, тоже умна, образованна, с подходящим образом мыслей, участник нашей экспедиции, умеет выдвигать и отстаивать парадоксальные идеи, ничему не удивляется. Отважна. Имеет определенную спецподготовку. А также полезна своими родственными и другими связями.

«Это уж точно, — подумал Чекменев, — связи у нее обширнейшие. В случае необходимости ее можно внедрять в любое аристократическое, и не только, общество и рассчитывать, что закрутит голову и собьет с панталыку любого. И никто не догадается об истинной подоплеке ее действий. Не была бы она именно Бельской, завербовал бы ее в свою контору еще пять лет назад. А вот сейчас кто кого завербовал, она Ляхова или он ее? Или, как говорил один остряк: «Она ему встретилась, а он ей попался»?

— И последний по времени, но не по существу — капитан Уваров. Я с этим парнем плотно поработал, он вполне годится…

Это имя Чекменева удивило. Как-то оно не ложилось в схему, которую он сам для себя начал выстраивать. И даже слегка ее разрушало.

— Отчего вдруг Уваров?

— А вы можете сейчас резко повернуть из потока направо, на Дмитровку? И чтобы никто у нас на хвосте не удержался? — в той же ровной тональности предложил Ляхов. — Ну, быстро!

Повинуясь императиву, Чекменев сделал то, что требовалось. Очень рискованно рванул машину, внес некоторое смятение в ровное движение законопослушных водителей, под скрип тормозов и возмущенные гудки воткнулся почти что в лоб выезжающим на Страстной бульвар автомобилям, едва-едва успел всунуться в открывшийся справа просвет.

— Да что ж вы делаете, так и убиться можно, — в сердцах едва не выматерился Чекменев.

— Нормально, Игорь Викторович. Ваши водительские способности выше всяческих похвал. Иначе бы я и не предложил. Остановитесь, пожалуйста, вон напротив того кабачка…

Чекменев послушно поставил машину в очень удачно подвернувшуюся в нужном месте свободную щель между косо припаркованными автомобилями. Посмотрел налево. Там над жестяным козырьком круто уходящей вниз лестницы светилась выписанная розовыми газосветными трубками вывеска: «Трактиръ «Ночной извозчикъ».

— Именно сюда нам нужно? — с едва заметным сомнением в голосе спросил генерал, как бы признавая право Ляхова определять, что надо и что не надо. Другой на его месте мог бы и испугаться несанкционированного развития событий, но ведь был он не чиновник, поставленный на должность, а боевой офицер, дослужившийся до высочайшего, пусть и придворного, поста. Есть разница.

Как хотите, а ночевка в Уссурийской тайге в компании с Олегом Константиновичем, костер из сосновых сучьев, седло под голову, наган у бедра и трехлинейка рядом, и тысяча верст безлюдного пространства — несколько опаснее, чем подвальчик в центре Москвы.

— Мне кажется, — с улыбкой ответил Ляхов. — Именно потому, что, когда мне было двадцать лет, это было очень сомнительное место, но только для тех, кто не умел себя правильно вести. А кто умел — наоборот. Думаю, на данный момент обстановка изменилась не слишком. Следовательно, мы гарантированно избавлены от назойливого внимания людей, воспринимающих нас с вами в официальном качестве. В «Национале», «Метрополе» или «У Тестова на Театральной» слежки и подслушки я опасался бы гораздо больше. А здесь вас да и меня никто не знает, микрофоны под столиками исключены, местные же «урки» не осмелятся плохо отнестись к двум старшим офицерам в форме. Удивятся — может быть, но за стукачей уж точно не примут. Скорее подумают, что денег добрать свою дозу в более приличном месте не хватает. Так что не перестраховывайтесь, Игорь Викторович.

Снова Чекменеву показалось, что Ляхов какой-то не такой. И еще какой-то мелкий штришок царапнул память.

Спустились вниз по крутой лестнице, оказались в дымном, заполненном шумными, в меру нетрезвыми людьми помещении. Однако Ляхов сразу же, с нижней ступеньки, сделал пальцем подзывающий жест, и перед ними предстал старший половой, который раньше явно служил в десанте или конвойных войсках. Внешность у него была такая, не оставляющая сомнений для опытного человека.

— Что прикажете, ваш-ш, ва-швасбродь?

— Кабинетик, бутылку водки, закуску соразмерную. Понятно?

— Бу сдела-нн, немедленно!

И, пытаясь скрыть изумление, что, мол, таким людям надо в его сомнительном кабаке, провел офицеров сквозь разделяющую помещение кривоватую каменную арку в так называемый «кабинет», больше похожий на театральную ложу. Несколько возвышенный над основным помещением, с двумя столиками при четырех стульях каждый и бамбуковой шторой, которую можно было сдвинуть, чтобы наблюдать происходящее в общем зале.

В этом трактире, кстати сказать, состоялась некогда первая в Москве встреча Ляхова с Тархановым, закончившаяся потасовкой со стрельбой. Может, поэтому и привел он сюда Чекменева, в рассуждении, что снаряд в одну воронку дважды не падает. Рассуждение в принципе верное, но лишь при условии стрельбы одним орудием без поправки прицела. В любом другом случае очень даже падает. Сообразно теории вероятности, для которой все точки на местности равноценны.

— Вы как, Игорь Викторович, пару рюмок за компанию пропустите или за рулем воздерживаетесь?

Сама постановка вопроса опять удивила Чекменева. Пожалуй, никто и никогда не спрашивал у него о желании выпить или не выпить в именно такой трактовке. При чем тут — за рулем? Кого это касается? Ладно, и это замнем для ясности.

Подождав, пока стол будет накрыт в соответствии с заказом Ляхова, генерал взял в руки зеленоватую, пузыристого стекла стограммовую стопку, повертел ее в пальцах, поставил обратно на стол.

— Итак, полковник? Вы меня долго пытались удивить, но, может быть, пора поговорить совсем откровенно?

Ляхов разочарованно вздохнул.

— А вам что, мало предыдущего? Уж я, казалось, говорил максимально откровенно. Наговорил больше, чем на высшую меру, если вам захочется ее ко мне применить. Если получится, конечно. Неужели вы не поняли, Игорь Викторович, что я, наверное, единственный человек в вашем окружении и вообще в этом мире, который рискнул пообщаться с вами совершенно на равных? Не сверху, не снизу — по горизонтали. Не привыкли? Ну, потерпите еще минут двадцать…

— Хорошо. Потерплю. Но все равно не понимаю, к чему этот кабак? У меня дома гораздо лучше можно было посидеть.

— Кому как. Мне здесь кажется гораздо безопаснее. Ваши люди незаметно не подойдут, моих у меня просто нет. Сидят два человека, разговаривают, водку пьют. Значит, так и надо. Если кто сдуру начнет на неприятности нарываться, мы вполне отобьемся…