Когда Европа, после падении Римского государства, оказалась без верховного главы и разделена была на малые владения, многие епископы сделали себя принцами, а епископ Римский подал им в этом пример. Кажется, что народу под властью этих духовных правителей надлежало бы жить довольно счастливо. Да и избранные принцы, владения которых были столь же малы, как и у духовных правителей, должны были поступать со своими подданными, если не благочестиво, то хотя бы в соответствии с наукой об управлении, то есть милостиво.

Однако известно, что ни одно государство так не изобиловало нищими, как духовные державы. Здесь человеческие бедствия можно было увидеть не только у бродяг, кормящихся милостью правителя, и подобно насекомым, осаждающих всякое государство, но прежде всего у жителей этих стран, отощавших от голода. Поскольку сами духовные принцы были лишены стремления к тем вещам, которые необходимы для человеческой жизни, то тем самым они предваряли гибель и злоупотребления среди своих подданных.

Нет сомнения, что правила многих духовных форм правления заимствованы из спартанских законов, запрещающих употребление серебра, с той, однако, разницей, что только прелаты удержали за собой право владения всеми деревнями, которые отбирали у собственных подданных. Блаженны нищие, они утверждали, их есть царство небесное, и поскольку они очень желали того, чтобы всякий был блажен, то поэтому старались сделать каждого нищим.

Ничто не может быть, кажется, поучительнее истории церковных владетелей и наместников Иисуса. В ней надеялись мы найти примеры непорочного и святого нрава, однако вместо этого в ней обнаружилось нечто совсем противоположное, а точнее – всякие постыдные деяния. Никак нельзя читать жизнеописания пап без того, чтоб их бесчеловечность и вероломство не вызвали омерзения. Вообще, замечено, что чем более их честолюбие стремилось умножить светскую и духовную власть и силу, тем более развивалось их сребролюбие, стремление заполучить достояние подданных для обогащения своих внуков, наложниц и побочных детей. Ежели кто будет далее рассуждать об этом, то ему покажется особенно примечательным, что народ терпеливо сносил угнетение этих принцев, что он мог спокойно взирать на пороки духовных лиц и что от бритой головы терпел всё, чего он от главы, увенчанной лаврами, никак терпеть не согласился бы. Однако для того, кто знает, как сильно может воздействовать суеверие и религиозное воодушевление на невежественных людей, в этом нет ничего удивительного. Следует вспомнить, что благочестие еще издавна употреблялось для укрепления народной преданности и обуздания упрямства человеческого разума. Известно также и то, что заблуждение может ослепить даже самых разумнейших людей, и ничто не бывает убедительнее той науки, которая для достижения своих целей небо и геену, Бога и Им проклятых призывают на помощь. Впрочем, справедливо и то, что даже сама вера, наичистейший источник нашего блага, из-за злоупотреблений, достойных всяческого сожаления, бывает началом и основанием всего нашего зла.

Главная причина этого заключается в том, что духовные государи поздно получали правление и что они из-за этого управляли очень короткий срок, в течение которого обогащали своих наследников. Они редко имели желание, а времени не имели никогда на то, чтобы осуществлять в жизнь полезные обществу предприятия, и всё, что требовало многих трудов, оставалось вне пределов их деятельности. Они считали себя странниками, принимаемыми в чуждом доме. Они сидели на чужом престоле, который они не получали от своих предков, и не могли передавать его своим наследникам. Они не имели ни склонностей государя, который является отцом своей державы и который трудится для своих потомков, ни образа мыслей республиканца, жертвующего всем своему отечеству, и если кто из них и мыслил так, как следовало отцу народа думать об этом, то он умирал раньше, чем мог очистить то поле, которое ему предшественники оставили в сорняках и терниях…

Фридрих II с фельдмаршалом Джеймсом Фрэнсисом Эдвардом Китом

Рёхлинг Карл. Атака прусской пехоты в битве при Гогенфридберге 4 июня 1745 года, 1913

История господ церкви по справедливости должна была содержать хоть какое-нибудь упоминание и о добродетели. Тогда было бы известно чего в ней искать, а также видно то, насколько были испорчены все, кому надлежало жить непорочной жизнью.

Главной причиной покорности народа этим принцам Макиавелли видит в проворстве подобных владетелей, которые были и разумны, и злобны одновременно. Что же касается меня, то я считаю, что благочестие весьма способствовало удержанию народа под таким игом. Хотя люди и ненавидели злого папу, однако, что касалось его звания, то оно было ими почитаемо, и относящееся к сану почтение переносилось на него самого. Хотя современному римлянину стократно в голову приходила мысль искать себе другого государя, однако князь церкви носил в своих руках священное оружие, сдерживающее все предприятия подданных. И хотя несколько раз возбуждали они против Папы возмущения, но в подвластном папской тиаре Риме не было и сотой доли тех мятежей, которые происходили в идолопоклонническом Риме. Вот как меняются человеческие нравы.

Сочинитель делает остроумное замечание относительно могущества римского престола. Он приписывает причину этого решительным поступкам Александра VI, папы, который был наиболее бесчеловечен и честолюбив и который не знал никакого правосудия, кроме своего корыстолюбия.

Если справедливо, что из тех, кто носил папскую тиару самый злобный наиболее упрочил папское могущество, то какие выводы отсюда следует сделать?

Макивелли оканчивает эту главу похвалой Льву X, честолюбивое и богопротивное поведение которого общеизвестно. Правда, он имел дарования, но я не знаю, имел ли он добродетели. Макиавелли хвалит в нем эти же свойства. Об этом можно только сказать, что такие князья заслуживают именно таких жизнеописателей, если хвалит он его как изрядного князя, а не за то, что он восстановил науки. Достойно сожаления и то, что Макиавелли хвалит его как мудрого министра.

Макиавелли хвалит Льва X, но не хочет хвалить Людовика XII[39], – отца отечества.

Каждая вещь в этом мире отлична от другой, люди также очень сильно отличаются друг от друга. Под характеристиками государства я понимаю его положение, величину, число и образ жизни его жителей, торговлю, обычаи, законы и величину доходов. Эти различия в государственных устройствах бесконечно разнообразны. Подобно тому, как врачи не знают средства, которое бы подходило для всех болезней и всех людей, то равным образом и министры не могут предписать точных правил, которые были бы применимы при любом образе правления. Этим рассуждением я хочу предварить исследование Макиавеллиевого мнения относительно иностранцев и тех, кто находится на жаловании у государства. Сочинитель полностью отвергает их пользу, думая доказать, что этот народ является более опасным для тех держав, которым он служит, нежели полезным. Общеизвестно и опытом подтверждено, что то войско является лучшим, которое состоит из жителей государства. Это можно подтвердить примером храброго сопротивления Леонида под Фермопилами, а также примером чрезвычайного расширения римского и арабского государств.