– Пока не знаю.

Мы заехали в банк и сняли с моего счета остававшиеся на нем деньги. Еще шестьсот долларов в добавок к тем трем штукам. Девушка с восторгом пересчитывала банкноты. Волосы ее высохли и превратились в светлый пушок – прическа напоминала стрижку панка.

Она была красотка, и это действовало на меня успокаивающе. Так, как может успокаивать смазливая мордашка.

И вновь на запад по федеральной № 10. Рокки разыскала у меня пленку Пэтси Клайн и стала негромко подпевать ей. Я чуть не попросил ее заткнуться из-за тех воспоминаний, которые у меня вызывала эта пленка, но сдержался. Мы ехали по земле, которая напоминала развалившуюся на куски глиняную таблетку: кое-где виднелись зеленые островки, а грязные, темные воды простирались в южном направлении до самого залива. Рябь на болотах казалась белой в обжигающем солнечном свете. Мы проехали Сулфур со всеми его нефтеперегонными заводами – царство труб, бетона и отвратительных запахов. Рокки замолчала и выключила радио.

– Рой? А ты можешь завезти нас в Оранж, как хотел раньше?

– Что ты сказала? А зачем? – Мой голос прервался. – Ты что, хочешь там сойти?

– Нет, – покачала она головой. – Я ведь сегодня утром говорила совершенно серьезно. И отвечаю за каждое слово. Насчет того, что могу платить за себя сама. Я точно могу достать денег.

– В Оранже, штат Техас?

– Я действительно могу.

– Каким образом?

Сощурив глаза, Рокки смотрела через ветровое стекло прямо перед собой, а потом отвернулась и стала смотреть на ряд сломанных кипарисов, которые торчали из грязи вдоль дороги, как коричневые кости.

– Да не беспокойся ты об этом. Там есть кое-кто, кто мне должен. Просто давай притормозим в Оранже.

– То есть теперь ты хочешь попасть в Оранж?

– По-любому, мы на федеральной № 10. Разницы никакой.

– И с кем же ты хочешь встретиться?

– Там один урод должен мне деньги. Я утром это сообразила.

– И что, ты думаешь, что он расплатится?

– Конечно. Я в этом не сомневаюсь.

Голос ее упал, а глаза смотрели куда-то глубоко внутрь ее души. Минуту я размышлял.

– Ты хочешь, чтобы я поговорил с ним, правда? Я должен для тебя их выбить. Я теперь как твой вышибала?

– Нет.

– Нет?

– Вот именно, что нет. Ты нужен мне только для того, чтобы отвезти в Оранж.

Я еще раз прокрутил это у себя в голове.

– В таком случае, хорошо.

– А что, если бы я тебя попросила? – спросила Рокки. – То есть попросила бы тебя на него наехать? Ты бы это сделал?

– Может быть. – Я крепче стиснул руль и мысленно ухмыльнулся.

– Да ты не волнуйся. Мне это ни к чему. Хотя, в любом случае, спасибо.

Хилые, поломанные деревья без листьев походили на высохшие щупальца осьминогов, а большие белые цапли, устроившие себе гнезда на поломанных кипарисах, казалось, провожали своими криками летящий пикап. Девушка разгладила сумку, лежавшую на коленях.

– Я сама с ним потолкую.

– А это не опасно?

– Ну конечно, нет.

– Ты действительно хочешь рискнуть? Ведь у нас же есть деньги. То есть я хочу сказать, что совсем не имел в виду то, что говорил раньше. Тебе совсем не обязательно доставать деньги прямо сейчас. Когда доберемся до места, что-нибудь придумаем.

– Нет. Все в порядке. Я должна это сделать. Я обещала. – Она смотрела из окна с холодным, деловым выражением лица, которое я видел у нее впервые.

– Не хочешь рассказать мне, что ты, черт возьми, имеешь в виду?

– Если спросишь, то расскажу, потому что обещала не врать. Но лучше не спрашивай. – Она склонила голову к плечу.

На зеленом указателе было написано, что до Оранжа осталось восемь миль.

– Ну что ж, – произнес я, – понятно.

Рокки положила руки на сумку и вздохнула. Весь этот почти плоский мир с кудзу[25], хилыми деревцами и темными болотами что-то для нее значил, так же как и для меня, и она смотрела из окна взглядом возвратившегося блудного сына. Пролетающий пейзаж притягивал нас, отбрасывая далеко в прошлое и вновь превращая нас в тех людей, которыми мы когда-то были.

Мы проехали по короткой главной улице, на которой располагалось несколько занюханных забегаловок, заправочная станция и сберегательная касса. Высокая, нескошенная трава.

– «Тэйсти Фриз», – неожиданно произнесла девушка. – Там мы все собирались.

Говорила она явно не со мной.

Плоская прерия простиралась до самого горизонта. То тут, то там на ней виднелись островки кустарников, рощицы деревьев, и отовсюду тянуло запахом аммиака. Воздух здесь такой чистый, что он собирает солнечный свет, как линза, и поэтому щуриться приходится даже глядя на землю. Пару раз девушка подсказала, где надо повернуть; домов становилось все меньше, и располагались они все дальше от дороги – полуразвалившиеся, прячущиеся в тени дубов и ив. В таком климате все живое жмется к тени, поэтому основной приметой глубокого юга является то, что все здесь, по крайней мере наполовину, спрятано в тень.

По ее указанию я повернул на юго-запад, в район лощин, заросших виноградом, и передвижных домов, траченных ржавчиной. Еще одна заправка пряталась за вывернутыми с корнем плитами фундамента, из которых были выдраны насосы. Стекла в ней были выбиты, и вся площадка почти полностью была захвачена кудзу и сорняками. Мы проехали мимо школьного футбольного поля и выехали за границы собственно города – на большом черном билборде, стоявшем рядом с дорогой, было написано белыми буквами, что ад уже совсем рядом.

В этом захолустье, когда мы миновали даже самые крохотные стоянки трейлеров, Рокки попросила меня остановиться в нескольких десятках ярдов от деревянной лачуги, стоявшей на опушке густых зарослей из перепутавшихся кустарников и дикой травы. Лачуга была пшеничного цвета – так она выгорела под палящим солнцем. По размерам эта халабуда была не больше старой охотничьей палатки. К одной из ее стен был прислонен проржавевший бак для нагрева воды, а из зарослей травы возвышался надувной виниловый клоун, весь покрытый плесенью. Весь дом был оплетен коричневым плющом, а одно из разбитых окон было заткнуто газетой. Рядом, на козлах, стоял полуразвалившийся «Шевроле». Козлы уже вросли в землю, и казалось, что поле медленно поглощает его. Рядом с кустарниковым лесом располагался покосившийся жестяной навес. Закрыт он был полуоторванной сетчатой дверью. Все вместе это выглядело как место, где байкеры тайно готовят метамфетамин[26].