— Беда в том, — пожаловался Эллери Эллен, — что здесь такое количество набитых хламом комнат и стенных шкафов, что посторонний мог прятаться, переходя из одного укрытия в другое, во время обыска. Интересно, что за этим кроется?

— Что бы ни было, мне это не нравится.

— Двенадцать, — пробормотал Эллери.

— Что?

— Двенадцать хозяев и гостей, двенадцать дней и ночей Святок, а теперь еще исчезнувший Санта-Клаус, раздавший двенадцать знаков зодиака.

— Вы рехнулись!

— Клянусь бородами лжепророков миссис Браун, — отозвался Эллери, — я сам этого опасаюсь.

Открытие сделала горничная — малютка Мейбл. Она собиралась накрывать на стол к ленчу и вдруг внезапно издала пронзительный визг. Эллери с Эллен, а также мистер Гардинер и некоторые другие, слушавшие по Дабл-ю-джей-зед в гостиной рождественское приветствие Соединенным Штатам из Голландии, помчались в столовую. Ирландка прижалась к стене, с ужасом глядя на большой дубовый сундук.

— Я... я собиралась взять оттуда салфетки, — сказала она, стуча зубами, — открыла сундук и увидела это... — Мейбл указала дрожащим пальцем.

В сундуке находились аккуратно сложенный костюм Санта-Клауса — шуба, шапка, сапоги, варежки, — а также парик, фальшивые брови и борода.

Пока Эллен успокаивала испуганную девушку, Эллери внимательно обследовал костюм. Он выглядел абсолютно новым и не имел ни ярлыков, ни каких-либо признаков носки.

— Должен заметить, у этого типа есть чувство юмора, — усмехнулся толстый доктор. — Очевидно, он знал, что Мейбл или еще кто-нибудь рано или поздно заглянет в сундук.

Роланд Пейн чопорно кашлянул:

— Я нахожу это не более забавным, чем бородатые анекдоты на пикнике общества Таммани[25].

— Можете шутить сколько вам вздумается, — заявила Оливетт Браун страстно вибрирующим голосом, — но в этом доме таится опасность. Я чувствую это. Оно накатывает на меня, как волна. — Женщина закрыла глаза, и какой-то момент Эллери опасался, что она впадет в транс. Но слова доктора Дарка привели ее в чувство.

— Вы не можете верить в эту чепуху, миссис Браун.

— Чепуху?! — Оливетт Браун едва не бросилась на него. — Не кощунствуйте, говоря о вещах, в которых ничего не смыслите, доктор! На земле и в небесах есть куда больше, чем...

— На сей раз это и моя философия, — сказал Эллери, глядя на бессловесный красный костюм. — Я не разделяю предчувствий вашего подсознания, но должен признать, что мне все это не нравится. Случайно, никто не видел, как кто-то клал костюм в этот сундук сегодня утром?

Никто не признался.

* * *

Вторая половина дня протекала под пеленой, не вполне отождествляемой с пасмурным небом. Серые облака скрывали солнце, температура поднималась, и Олдервуд начал выбираться из-под заносов. Снегоочистители грохотали весь день. Местный автомеханик прибыл с грузовичком, снабженным спереди большим деревянным «толкачом», и расчистил подъездную аллею к усадьбе Крейга.

Джон и Эллери взяли лопаты и помогли Фелтону раскапывать дорожку.

Но радость, казалось, покинула дом. Расти, Валентина и Эллен попытались играть в снежки, но вскоре бросили это занятие. Возникла идея запрячь одну из лошадей в конюшне в старые ржавые сани, стоящие в углу гаража, но она также не осуществилась.

Мариус Карло сидел за роялем в музыкальной комнате, прикрывая один глаз от дымящейся во рту сигареты, и исполнял маленькие арпеджио, чередуя их с изуродованными фрагментами опер и часто прерываясь, чтобы глотнуть виски. Нечувствительная к музыкальным сарказмам Карло Оливетт Браун свернулась калачиком в углу с книгой, которую обнаружила в библиотеке первых американских изданий, собранной Артуром Крейгом, — «Чудесами невидимого мира» Коттона Мазера. Оба являли собой странно гармоничную пару.

Дэн Фримен, доктор Дарк и мистер Гардинер прогуливались в лесу около дома, горячо обсуждая два новейших бестселлера — «Историю Сан-Мишеля» Акселя Мунте и «Искусство мышления» аббата Эреста Димне, ни один из которых они при обычных обстоятельствах не сочли бы заслуживающим дискуссии.

Крейг и Пейн устроились в библиотеке, споря о сравнительных достоинствах администрации Гувера. Как правило, эта тема высекала между ними искры, но сегодня адвокат ограничивался угрюмыми комментариями по поводу Черного четверга[26], а Крейг — лишенными страсти обвинениями сенатора Хефлина и прочих «гуверократов» в том, что они не допускали в Белый дом Эла Смита[27], а вместе с ним, вероятно, и прочную экономику.

Атмосферу не прояснил и рождественский обед миссис Дженсен, поданный в пять часов. Все, казалось, прислушивались к призрачным шагам наверху. Расти и Эллен отчаянно пытались поддерживать застольную беседу, но она то и дело прерывалась паузами.

— Это больше похоже на панихиду! — воскликнул Джон, отшвырнув салфетку. — Почему бы нам не выпить кофе и бренди в гостиной? Может быть, мы найдем что-нибудь веселое по радио.

— Например, дядюшку Дона в шесть тридцать, — ехидно отозвался Мариус. — А может, эти гиганты искусства и интеллекта предпочитают «Эймоса и Энди» в семь или «Счастливых чудо-пекарей» в восемь тридцать? В любом случае давайте послушаем это великое орудие культуры.

Но радио они смогли послушать только гораздо позже, в рождественскую ночь, так как, войдя в гостиную, сразу столкнулись с новой тайной.

Под елкой лежал большой сверток в красно-зеленой фольге, перевязанный позолоченной лентой, к которой была прикреплена рождественская открытка с изображением веселого Санта-Клауса и аккуратно отпечатанным на машинке именем адресата: «Джону Себастьяну».

— Приятная перемена, — засмеялся Джон. — Кто же скромный отправитель?

Он повертел в руке сверток, но не нашел ответа. В комнате повеяло холодом.

— Что за вздор! — внезапно воскликнул Джон. — Кто-то был достаточно любезен, чтобы сделать мне подарок, а мы все глазеем на него, словно ожидая, что он взорвется.

Он сорвал обертку, под которой оказалась белая коробка. Сняв крышку, Джон обнаружил в ней несколько предметов, завернутых в красную папиросную бумагу, а на них белую карточку с отпечатанным текстом.

Он прочитал его вслух, нахмурив брови:

В самый первый вечер Святок