– Это тоже неправильно, – Виргл покачал головой, изображая печаль, и снова перевел взгляд на Порто. – Исправь это, Порто.

– Не могу босс, – развел руками здоровяк. – У нас разрыв три звезды. Я могу и убить его случайно.

– Хорошо, – процедил зло сощуривший глаза сын вождя, – убивать его и впрямь рановато. Но ты меня разочаровываешь, Порто, похоже, тебе нужны будут дополнительные тренировки. Со мной… Скирто!

– Да, босс! – взвизгнул крысеныш и, подскочив ко мне, принялся бить ногами. А я, обхватив голову руками, мог только радоваться тому, что обувь у всех в деревне из тонкой кожи ящериц. Будь на них боевые сапоги, какие мама описывала у стражи в Арройо, боюсь, я бы серьезно пострадал. А так ничего, терпимо. Больно только когда удар приходится по отбитой руке. Хорошая все-таки идея была с закаливанием тела!

– Скирто, дарсы не разговаривают, – напомнил скотина Виргл, чьи ноги я видел буквально в шаге от себя.

– Ага, щас! – с одышкой ответил крысеныш, пытаясь пробить защиту моих рук. Слабак, с презрением подумал я, каким чудом он получил четыре звезды, если уже задыхается. – На! На!

– Отброс, ты, конечно, можешь продолжать извиваться на песке, но я начал уставать. Убери руки и прими свою судьбу деревенского мусора. Прими удар самого слабого из нас. Иначе… Порто может и снова откажется, сегодня он, видимо, перегрелся на солнце, но Шиго с радостью ударит тебя вместо Скирто. И тогда ты действительно можешь умереть. Хочешь проверить, насколько ты удачлив?

А у меня сегодня выходит двойное испытание. Впрочем, кто тут мусор, как не те, кто толпой унижают слабого? По-прежнему слабого перед лицом силы Виргла. Но разрыв уже гораздо меньше. Я за пять месяцев прошел тот путь, на который у них ушли годы. Еще пара шагов, и я обгоню их. Я уже начал подниматься на ту гору, что уведет меня из этой деревни, оставив здесь настоящий мусор. Всех их. И я опустил руки, принимая свое испытание и глядя в такие же серые, как у меня, глаза Скирто.

– Мусор, вонючий отброс, жирный дарс, – распалял себя все больше и больше крысеныш, обрушивая удары на мою голову и лицо и превращая пустошь вокруг в круговерть цветных пятен, света и темноты. Я уже не понимал, где кто находится, все вокруг словно расплылось.

– Довольно, а то ты сломаешь нашу игрушку, – наконец раздался веселый голос Виргла. – Осталось вернуть этого дарса в грязь, из которой он выполз. Порто, вперед. Или снова найдешь причину?

– Нет, босс, – без промедления раздался ломающийся бас здоровяка, а на меня хлынули вонючие помои. Их отвратительный запах так ударил в мою кружащуюся голову, что меня вырвало.

– Вот это другое дело! – довольно заявил Виргл. – Мусор, ты меня слышишь? Последние пару месяцев ты бегаешь по деревне, задрав нос. Мне не нравится, что такой отброс, как ты, пропахший дерьмом джейров, не выполняющий норму, презираемый охотниками, ходит по нашей деревне так, как будто она ему принадлежит. Я все-таки нашел время исправить это. Слушай сюда. Если я снова увижу, что ты в деревне поднимаешь глаза от земли, то ты будешь ее жрать. Мне нравится твой теперешний вид. Если я снова увижу тебя чистым в деревне, то опять окуну в помои. Дорогая выделанная кожа слишком хороша для тебя. Верни старую рубаху из джута. И не вздумай штопать одежду, мусор должен быть одет в рванье. Запомни это. Ты понял меня, отброс?

– Понял, – еле выдавил я с кровью сквозь разбитые губы.

И остался на песке один.

– Что с твоим лицом? – мама одним быстрым, слитным движением не только сбросила с себя переноску, но и, непонятно как, расстегнула ремень.

– Разногласия с Вирглом по вопросу моего внешнего вида, – неожиданно лишившись ежевечернего ритуала помощи маме, я не знал, куда деть руки, как-то даже разговор начался не так, как я себе представлял. – Твой сын слишком хорош для этой дыры.

– И это правда! – мама осторожно коснулась моего лица прохладными пальцами. – Завтра я отправлюсь к Черной горе. Найду тебе свежую траву Восстановления тела.

– Не нужно, мама, – замахал я руками. – Оно и так слишком быстро заживает, мне придется прятаться пару дней от глаз его шайки.

– Быстро заживает? – удивилась мама и, зайдя со мной в дом, принялась внимательно разглядывать моё лицо при свете лампы. – То есть вот это… Это уже зажило? – ее голос задрожал.

– Хорошо, все хорошо, – я, крепко обняв маму, принялся ее утешать, рядом примостилась снова шмыгающая носом Лейла, которая тоже была напугана, когда я вернулся домой. – Я немного поиграл на нервах у крутого босса, вот и одно к одному. Я теперь буду вести себя так, как он хочет. И этого не повторится. Твой сын будет терпеливее, мама.

– И что он от тебя требует?

– Ничего нового, – усмехнулся я. – Быть деревенским мусором. Не поднимать глаз, быть грязным и оборванным. Радовать его своим видом каждый день.

– Прости, сын, прости! – Мама сжала меня так, что я охнул, и она, опомнившись, ослабила объятья. – Моя вина перед тобой все копится и копится. Я даже не беспокоюсь, как вы живете без меня, бросив дом и дочь на твои плечи!

– Мама, прекрати. – Мне больно видеть ее такой, в этом нет ее вины.

– Сын, прости свою мать. Но этот торгаш, – мама прошипела, – отлично видит мою нужду и дает мне даже не четверть цены. Еще два года! – Она схватила меня за плечи и отстранила от себя, вглядываясь глазами, полными боли. – Два долгих года я прошу тебя вытерпеть все испытания, что обрушит на тебя небо. Только тогда я смогу спасти вас и вернуть в Арройо!

– Мама, хватит!

– Мама, ты так говоришь, как будто на нас напали разбойники, – буркнула Лейла, недовольная, что лишилась объятий.

– Ах, родная, ты почти угадала, – покачала головой мама и принялась ее тискать. – Ничего, мама соберет молодые травы и посадит свой личный маленький огородик на южном крае Черной горы, там, где всегда солнышко. Через год я соберу отличный урожай, не меньше, чем у Кардо. Может, хоть его хватит, чтобы заткнуть жадную глотку торгаша.

– Мама, – в волнении я почти кричал, схватив ее за руки, – но ведь скопление трав может привлечь Зверя! Одно дело просто обыскивать эти проклятые развалины, хотя и это опасно. А другое дело самой сделать все, чтобы позвать тварей на обед!

– Все будет хорошо, мама опытная бродяга пустошей! Ты хоть раз слышал, чтобы охранники у Кардо бились со Зверем? – попыталась меня успокоить мама своей навязшей уже у меня на зубах присказкой и обычной улыбкой.

– Хватит. – Я был настроен решительно и решил применить подлый прием. – Ты рассказывала про свою юность, и там никогда не было и слова про охотников. Тебе хочется сгинуть в Черной горе и оставить нас одних с Кардо?

– Это подло, сын! – охнула мама, а в ее глаза засверкали искорки, превращая серое в сталь.

– Как иначе победить твоё упрямство с травами, наследством и деньгами? – я упрямо глядел ей в глаза, не поддаваясь на жалость и не страшась ее гнева.