Я понял, что это решение рождалось во мне по мере того, как я говорил. Я надеялся, что потом не пожалею о нем.

Через мгновение он ответил:

– Когда семья поняла, что я не исповедую католицизм, когда я признался в этом и объявил себя агностиком, я узнал, что это такое – остаться одному, стать чужаком в шотландском обществе, которое я ценил. Но, думаю, именно сомнение стимулирует духовный поиск. По крайней мере я знаю, что интеллектуальная неудовлетворенность стимулирует поиск научный. Так смотрите на это как на некую научную проблему. Разузнайте, что происходит на самом деле. И будьте готовы встретить привидение, если вам предстоит обнаружить его. – Его глаза горели. Он был явно возбужден предстоящим испытанием.

– Признаю, что изначальные факты не исключает появления привидения, сэр Артур, но я собираюсь приложить все усилия для того, чтобы обнаружить что-нибудь другое. Может даже оказаться, что Гассман еще жив.

– Справедливо, – сказал он. – Давайте рассмотрим остальные факты.

Я записал имена и адреса, указанные на обороте письма, пока Конан Дойл посвящал меня в то, что успел узнать. Он собрал путем тайных полицейских расследований информацию о каждом из троих людей. Он подготовил по страничке, посвященной каждому, и более солидную подборку записей по приговоренной Хелен Уикем.

– Расследовать дело осужденной женщины, Хелен Уикем, было легко. Она совершила жестокое убийство, привлекшее в прошлом году значительное внимание прессы. Уикем была портнихой, работала у себя дома, близ реки в Сент-Маргаретс.

– Вы говорите, она убийца. Она сумасшедшая? – прервал его я. – Бродила по ночам и убивала людей?

– Хотите сказать, новый Джек Потрошитель? Нет, она была тихой симпатичной женщиной, никаких неприятностей. Если не считать нескольких раз, когда она тяжело болела, она постоянно была занята работой. Очевидно, ее обучили портновскому делу, когда она лечилась в «Мортон Грейвз».

– В «Мортон Грейвз»? – переспросил я. – Не та ли это лечебница, которую вы упоминали в связи с доктором Гассманом?

– Именно так, мой мальчик. Загадочно, не так ли? Кстати, эту женщину выписали в четырнадцатом году – уже после смерти Гассмана. – Он замолчал и отхлебнул чаю. – С тех пор, как я сказал, она была прилежным работником.

– И идеальным гражданином, – подхватил я.

– Потом, в один прекрасный день в двадцать первом году, она совершила жестокое преступление – убила женщину. Видимо, жертва пришла к Уикем домой, чтобы выяснить отношения: у ее мужа был роман с Хелен. Она набросилась на Уикем на улице перед ее домом на глазах нескольких свидетелей.

Он рассказал мне историю ареста этой женщины и заключил, что ее повесят в следующую пятницу.

– У нас остается не так много времени, чтобы действовать, – сказал я.

– Нехватка времени может оказаться уловкой, чтобы заставить меня следовать инструкции. Я хочу, чтобы вы проверили этих троих. Тем временем я наведу справки, как помочь вам встретиться с Хелен Уикем. – Его голос был чист и решителен. Он не намеревался выставлять себя дураком на этот раз.

– Я могу начать завтра днем, – сказал я. – В воскресенье людей легче застать дома.

– Хорошо. Думаю, мы сможем выполнить минимальное требование – доставить одного из этих троих на встречу с Уикем в Холлоуэй, – добавил он. – Это все, чего требуют в письме. Мы сможем расследовать детали и после того, как это устроим.

Я взял мини-досье на каждого из троих.

– Начну с этой Мэри Хопсон – с первой в списке, – сказал я. – Если не возникнет проблем, я поеду в тюрьму с ней.

Он кивнул в знак согласия:

– Вы подумали о том, как ее убедить?

– Возможно, начну с того, что предложу ей немного ваших денег, – сказал я с улыбкой.

– Да, Чарльз, вы наверняка столкнетесь с непредвиденными расходами, – сказал он, беря со стола конверт. – Для начала я положил сюда пятьдесят фунтов. Если возникнет нужда в большей сумме, дайте мне знать. За услуги: сотрудничество и предоставление информации – давайте столько, сколько потребуется.

– Есть также вопрос о том, как мы будем поддерживать связь. Кто должен знать, что я работаю на вас?

– Если это возможно, никто. В моих интересах оставаться в стороне от этого дела, пока мы не поймем, что все-таки происходит. Я никому не сказал о письме, даже жене. Я дам вам номер моего домашнего телефона. Звоните, оставляйте сообщение, и я вам перезвоню.

Я понял, что он и в самом деле намеревается держаться от расследования на почтительном расстоянии. Но существовала проблема в виде Адрианы. Та явно не собиралась прекращать интересоваться этим делом, вдобавок собиралась вскоре встретиться со мной. Я задумался, как же дал втянуть себя во все это. Я не был спиритистом, не был волокитой, не был и детективом. Да, я определенно был самым неподходящим кандидатом для подобной щекотливой роли.

– Кое о чем вы должны знать, – сказал я. – Адриане Уоллес известно, что мы с вами вместе работаем над чем-то. Она догадалась об этом из нашей вчерашней встречи за закрытыми дверями и из моих уклончивых ответов на ее вопросы.

Он какое-то время размышлял над моими словами!

– Мой вопрос может показаться неделикатным, а я не хочу, чтобы он был неделикатным. Так вы хотите сказать, что вчера у вас с Адрианой состоялся разговор после нашей второй, поздней беседы?

Удивление в его голосе было оправданным. Я последним из его гостей покинул прием, а Адриана ушла гораздо раньше вместе с мужем.

– О да, – ответил я. – После вашего приема я встретился с друзьями. И сильно припозднился. – Я надеялся, что мне удастся уклониться от прямого ответа.

– Но Адриана единственная старалась выпытать у вас суть нашей беседы?

– Да.

– Значит, вы говорили с ней наедине в такой час. – Он помолчал. – Простите меня еще раз, Чарльз, но в течение нашей работы часто ли вы намерены видеть миссис Уоллес?

Меня пробрал холод. Неужели наши имена «склоняются» и в этих кругах?

– Вероятно, – ответил я. – Мы с ней добрые друзья и видимся часто. Адриана любопытна. Если честно, то под давлением мне, возможно, придется сказать ей что-нибудь о том, чем мы занимаемся, – по крайней мере что-то такое, во что она поверит.

Он снова минуту помолчал, затем сказал:

– Фредерик Уоллес и Адриана – мои друзья уже много лет. Если вы ей доверяете, а я заключаю, что доверяете, вы должны сказать ей все, что сочтете необходимым. Прошу вас, внушите ей, что я желаю оставаться совершенно непричастным к этому делу.

– Я попытаюсь утаить от нее всю информацию, какую только смогу.

– Нет, я не хочу, чтобы вы намеренно лгали вашим близким друзьям: ей и Фредерику. Просто избегайте обсуждений, если получится.

– Попытаюсь.