И как я себе это представляю? «В лето от основания Второримской империи... городской совет Киндергартена под председательством бургомистра NN большинством голосов постановил: не быть магии в Киндергартене».

И если раньше была магия, то как решил совет — и не стало магии...»

Ах, если бы в Киндергартене имелся какой-никакой завалящий историк! Увы, такого товару в здешнем богоспасаемом граде не водилось. И такой бесполезной дисциплине, как история, в здешних школах не обучали.

Но историки водятся в других местах! Даже на территории Великого герцогства Букиведенского. А ежели историк чего интересное прослышит, он это беспременно в книжечку поместит и книжечку эту тиснет! И если библиотеки в Киндергартене нет, то книжная лавка имеется. И коли мне сегодня судьба пылью дышать, пойду-ка я туда.

...«Не стоит также пренебрегать сборниками предсказаний, — думала я по пути в лавку. — Всякие пророки обожают делать предсказания, и чем дурнее это предсказание звучит, тем лучше оно запоминается. Скажем, так: „И рек некий зломудрый волхв: скорее вода в озере Киндербальзам закипит, чем исчезнет магия из города! Но с приходом на стогны Киндергартена святого... ну, предположим, Фогеля, вода в озере закипела, и был сей волхв посрамлен своим же прорицанием“.

Однако в книжной лавке меня ожидал второй облом за последнее время.

Сама книжная лавка была причудой местного бакалейщика Остерегайтиса. И основной доход Остерегайтис получал от бакалеи, на одних книгах его дело живо бы зачахло. Но он почему-то считал, что книги придают его торговле некое благородство.

Сам Остерегайтис был занят с покупателями в бакалее, и бледный приказчик проводил меня в книжную лавку — маленький пристрой к главному зданию, отделенный от него лишь перегородкой. Книг в лавке имелось довольно много. Целый шкаф, ростом с Гезанга. Я бывала в королевских дворцах, обладающих меньшими книжными собраниями. Увы, несмотря на стремление к благородству, Остерегайтис был человеком глубоко практичным и выставлял на продажу только те книги, что могли найти спрос у его сограждан. В основном это были разнообразные лечебники (включая конские и коровьи) и собрания хозяйственных советов с названиями типа: «Рачительный попечитель», «Наилучшая в свете повариха» и «Как обустроить свой дом, не потратив ни гросса из собственного кармана».

Картину несколько разнообразили с полдюжины разнообразных рыцарских романов о паладинах Хромом, Косом и Припадочном, изданных еще при предыдущем императоре. Очевидно, такой товар Остерегайтис приобретал мелким оптом на распродажах в Букиведене. Романов любовных, а также скандальных сочинений типа «Царевна Милена и Баба-Яга: нас не догонят!» (я такую книжицу видела в Гонории) не допустили бы к продаже строгие местные нравы. А исторических книг, даже самых легковесных, равно как сборников прорицаний, Остерегайтис в лавке не держал. Даже прорицаний с видами на урожай. Единственное, что могло сойти за познавательное чтение, это книги с описаниями путешествий. Жители Киндергартена редко покидали родной город, разве что до ближайшей ярмарки или в Букиведен, по делам или на учебу, как доктор Обструкций, протиравший некогда штаны на медицинском факультете, либо мэтр Каквастам, занимавшийся тем же на юридическом.

А такие домоседы всегда с удовольствием читают описания как далеких экзотических стран, так и стран соседствующих, но чужих.

В руки мне попалась маленькая книжечка «Курвляндия и ее обыкновения», сочинение небезызвестного шевалье Глюка. Я лично со знаменитым путешественником не встречалась, но немало слышала о нем. Поэтому я машинально перелистала книгу, прочитала несколько строчек и повернулась к приказчику:

— Пожалуй, я беру.

Нет, к исчезновению магии в Киндергартене книжка шевалье Глюка не имела никакого отношения. Она действительно была посвящена Курвляндии — ее быту, климату, флоре, фауне и правительству. А также, до некоторой степени, истории. Одна из исторических главок сего творения именовалась «Золотой Фазан».

Вечером, у себя, очистившись от пыли, я приступила к чтению этой главы.

Как утверждал шевалье Глюк, примерно четыреста лет назад тогдашний властитель Курвляндии, герцог Передоз, за непоколебимость и несгибаемость прозванный Дубом, решил, как все приличные люди, отправиться в поход за веру — освобождать святой город Ералашалаим от его жителей. И, поскольку он всегда делал то, что решил, незамедлительно отправился — во главе отборной дружины. Но герцога никто и никогда не обучал географии, а потому Передоза занесло в прямо противоположную область Ойойкумены — в Балалайские горы. Невелика беда — добавлю от себя — там тоже, сказывают, святынь немеряно. И Передоз Дуб не стал пренебрегать завоеванием этих святынь. Что там с ним случилось, никому в точности не ведомо. Известно лишь, что в родную Курвляндию герцог вернулся примерно через десять лет, причем в полном одиночестве. Полегла ли его верная дружина в боях или по каким-либо причинам предпочла остаться в Балалаях, шевалье Глюк не сообщал. Сам герцог Передоз не склонен был распространяться о своих приключениях. Однако ходили слухи, будто он — единственный среди уроженцев Запада, сумел добраться до сказочной страны Камбалы, затерянной то ли в Балалайских горах, то ли где-то еще на просторах Ближнедальнего Востока.

Так или иначе, из своих странствий Передоз Дуб вернулся не с пустыми руками. Точнее, не совсем. Его трофеем была статуэтка из чистого золота, изображающая фазана. А была ли она вывезена из самой волшебной Камбалы или из какого-либо храма или монастыря в Балалайских горах, об этом история умалчивает. Известно лишь, что герцог золотым фазаном очень дорожил и утверждал, что он стоит всех потерь и лишений, перенесенных в этом походе.

К сожалению, добавлял шевалье Глюк, потомки решительного Передоза не разделяли его мнения. Курвляндия, отойдя от активных военных действий, очень выиграла на поставках в империю мехов, пеньки и воска, вывозимых из Поволчья через Пивной залив. В свете общего благосостояния былая реликвия стала восприниматься правителями Курвляндии всего лишь как забавная безделушка. Кто-то из них вывез золотого фазана за пределы герцогства, и с тех пор статуэтка навсегда была утрачена для Курвляндии.

На этом глава завершалась, и, пожалев птичку, далее путешественник переходил к описанию традиционного осеннего фестиваля свиных ножек.

«Предположим, — подумала я, откладывая книгу, — мне известно о судьбе Золотого Фазана (теперь уже с прописных букв) несколько больше, чем шевалье Глюку. Впрочем, в этом я не превосхожу никого из обывателей Киндергартена. Предположим, золотая статуэтка действительно является магической реликвией — балалайские отшельники, говорят, по части магии мастера непревзойденные. Но все эти рассуждения имели бы смысл, если б Золотой Фазан, хранящийся в Киндергартене, оставался подлинником. Но ведь это копия, позолоченная жестянка. И с чего вообще меня привлекла эта история? Ведь она никак не связана с тем, что я искала».

Поэтому я решила сделать перерыв в своих изысканиях хотя бы на ночь и улеглась спать. Но это не принесло мне покоя. Мне снились розы, имена, маятники, а также тайные меридианы, и прочая невнятица.