Бэнксу довелось работать с Дженни Фуллер при расследовании его самого первого дела в Иствейле, после чего они стали близкими друзьями. И даже больше чем друзьями… вот только на пути развития их отношений постоянно возникало какое-нибудь непредвиденное препятствие.

Возможно, это и к лучшему, внушал себе Бэнкс, и даже иногда этому верил, по крайней мере в те минуты, когда не смотрел на Дженни. Потому что там было на что посмотреть. Аппетитные, будто недовольно надутые губки — такие невольно представляешь на личике какой-нибудь французской секс-гурии. А эти соблазнительные округлости! Одежда Дженни — она обычно носила дорогие шелковые платья в зеленоватых и коричневатых тонах, — струясь, облегала ее формы, «как будто таял весь наряд», как писал Роберт Геррик,[5]грязный старый дьявол. Бэнкс натолкнулся на стихи Геррика в поэтической антологии, когда начал предпринимать попытки ликвидировать не дающее ему покоя невежество, от которого страдал не один год.

Строки Геррика частенько крутились у него в голове. Скажем, слова «одежд твоих сладчайший беспорядок» невольно начинали звучать при мысли об инспекторе уголовной полиции Энни Кэббот, и тому имелись свои причины. Энни не была ни столь бесспорно красивой, как Дженни, ни такой чувственной, мужчины не глазели ей вслед бессмысленным взором. Нет, ее красота была глубокой, спокойной и проникла Бэнксу прямо в душу. К несчастью, в процессе нынешней операции он нечасто встречался с Энни, а с Дженни проводил все больше и больше времени, отдавая себе отчет в том, что прежнее чувство, эта странная мгновенная искра, проскочившая между ним и Энни, все еще теплится в его сердце. Казалось бы, ничего особенного между ними не произошло, но мысли об Энни трогали и волновали Бэнкса по сей день.

Энни тоже работала не поднимая головы. Она нашла вакансию инспектора, открывшуюся в отделе по расследованию жалоб и дисциплинарных нарушений полиции Западного Йоркшира. Место оказалось далеко не идеальным, но это был необходимый шаг вверх по карьерной лестнице, которую ей предстояло преодолеть, и Бэнкс одобрил ее выбор.

Мысли Бэнкса прервало появление констебля Карен Ходжкинс. Она ловко провела свой небольшой серый «ниссан» через узкое отверстие в ограждении, сделанное для нее патрульными полицейскими, вышла из машины и направилась к дому. В текущей операции Карен показала себя энергичным и целеустремленным копом, и Бэнкс был уверен, что она многого достигнет, если разовьет талант, открывшийся у нее в полицейской работе. Карен немного напоминала ему детектива-констебля Сьюзан Гэй, ушедшую на повышение — она теперь служила в Сайренсестере, в графстве Глостершир, в должности сержанта, но Карен не была такой колючей и казалась более уверенной в себе.

— Что слышно? — обратился к ней Бэнкс.

— Пока все почти без изменений, сэр. Люси Пэйн держат на седативных препаратах. Доктор сказал, мы сможем поговорить с ней только утром.

— Отпечатки пальцев у нее и мужа взяли?

— Да, сэр. И одежда уже в лаборатории.

— Отлично. А во что она была одета?

— В ночную рубашку и домашний халат.

— Ну а как Теренс Пэйн? Как его самочувствие?

— Пока держится. Но врачи говорят, даже если он выживет, то останется, как бы это поделикатнее выразиться, овощем… Повреждения серьезные. Осколки костей черепа проникли в мозг. Им кажется… ну…

— Смелее, Карен.

— Они утверждают, сэр, что полицейский, который его… арестовал, применил гораздо больше силы, чем было необходимо. Лечащий врач очень рассержен.

— Рассержен? Вот не было печали! — Бэнкс представил себе, до каких размеров будет раздуто судебное дело о нанесении Пэйну мозговой травмы, если он выживет. Пусть лучше это волнует начальника окружной полиции Хартнелла, а иначе зачем окружные начальники вообще существуют на свете? — А как чувствует себя констебль Тейлор?

— Она дома, сэр. При ней ее подруга, тоже констебль, откуда-то с запада Лидса.

— Ну хорошо, Карен. Поручаю тебе и дальше поддерживать нашу связь с больницей. О любых изменениях в состоянии наших пациентов — всех без исключения — я хочу знать немедленно. За это отвечаешь ты, договорились?

— Да, сэр.

— Нам также понадобится офицер, который займется контактами с семьями. — Он жестом указал в сторону дома. — Родителям Кимберли необходимо сообщить о случившемся, прежде чем они услышат об этом из новостей. И надо будет доставить их на опознание тела.

— Я займусь этим, сэр.

— Нет. Спасибо, что предложила свои услуги, Карен, но у тебя и так забот выше головы. А общаться с родственниками — очень неблагодарная задача.

Карен Ходжкинс кивнула и направилась к своей машине. Сказать по правде, Бэнкс не считал, что Карен обладает манерами и навыками, необходимыми для того, чтобы поддерживать контакты с семьями жертв. Выслушав ужасную новость, родные сначала откажутся верить, а затем последует бурное излияние скорби. Тут Карен, Бэнкс был в этом уверен, расстроится, смутится и может совершить непроизвольную бестактность. Нет. Он, пожалуй, пошлет пухлого коротышку Джонса. Констебль Джонс, вечно неряшливый и растрепанный, умеет смотреть так, что кажется, будто сочувствие и заботу излучает каждая его пора. Ему бы не в полицию идти, а в приходские священники… Что говорить, когда команда формируется из подразделений, рассредоточенных по такой большой площади, хорошо знать каждого привлеченного к делу офицера просто невозможно. Ну как тут правильно распределить обязанности? А ведь исполнение конкретной полицейской работы следует поручить именно тому человеку, кто справится с ней лучше остальных. Одно неверное кадровое назначение может провалить все расследование.

Бэнкс еще не привык командовать большим подразделением и принимать весь груз ответственности на свои плечи. Ему казалось, он недостаточно компетентен, чтобы справиться со всеми проблемами разом — не научился, так сказать, жонглировать таким большим количеством шаров. Он уже успел совершить несколько мелких ошибок и порой неправильно вел себя с подчиненными. Дело дошло до того, что ему стало казаться, будто ему специально выделили людей, обладающих чрезвычайно низкой квалификацией. С небольшой командой работать намного легче — имея дело с Энни, Уинсом Джекмен, сержантом Хатчли, он держал в голове любую, даже самую мелкую деталь расследования. Совсем как на службе в Столичной полиции, разве что там он чаще получал, чем отдавал приказы. Теперь он инспектор, но настолько ответственного дела ему никогда не поручали.

Бэнкс сунул в рот вторую сигарету, но не успел прикурить, как очередной автомобиль въехал за ограждение. Из него выпорхнула доктор Дженни Фуллер, с трудом справившись с портфелем и набитым битком кожаным рюкзаком, и стремительно, будто опаздывая на важную встречу, двинулась к Бэнксу. Растрепанная рыжая грива спадала ей на плечи, глаза зеленели, как трава после летнего дождя. Веснушки, мелкие морщинки в уголках глаз и чуть кривоватый нос, которые, как она считала, ее уродуют, делали ее внешность только более привлекательной.