Минут через двадцать появилась Фелицата. Она старалась идти как можно медленней, но никак не могла справиться с собой. Сделала вид, что поправляет туфлю, обошла машину скорой помощи, заглянув незаметно в кабину, затем поставила на скамейку у входа хозяйственную сумку — и вдруг! — заметила меня среди играющих девочек. Она была ошарашена, напугана до смерти. Больше того — раздавлена.

— Элайза! — ее голос сипел, лицо пошло пятнами. Она не знала что сказать.

Наконец взяла себя в руки:

— Ты почему здесь? А уроки?

— Там пришел мастер ремонтировать телефон. Он мне мешает.

— Мастер! Какой еще мастер? — взгляд метнулся к машине с красным крестом, — И ты оставила его одного? В квартире?!

Ничего не соображая кроме того, что я не попалась в ловушку, она кинулась в подъезд.

Конец ее был ужасен.

Увидев «большую черную вонючую писюху» психопат прикончил служанку прямым ударом скальпеля в сердце. Всего на теле несчастной насчитали больше сорока ран от лезвия. Затем псих откромсал ей голову, руки, ноги, вырезал пах и развесил куски мяса сушить от крови на бельевой веревке. Когда милиция ворвалась в квартиру, психопат, насвистывая Моцарта, принимал душ. При этом он был одет… впрочем, это все рассказали мне девочки во дворе, дома было только сказано: бедная Фелицата ушла от нас навсегда. Когда ты вырастешь, я тебе все расскажу.

Кажется, психа даже не судили, а упрятали обратно в клетку для душевнобольных.

После того что с нами стряслось, тетушка немедленно сменила роковую квартиру на другое жилье. Кстати еще более шикарное, где у меня уже было две комнаты. Тетушка никогда не нуждалась в деньгах. Тогда я еще не придавала этому никакого значения.

Я оказалась в другой школе, завела новых подружек. Судьбу несчастной Фелицаты мы обсудили только один единственный раз, в годовщину ее гибели, после того как тетка сводила меня в церковь, заказать поминание. Когда мы вернулись домой, тетушка сказала сквозь слезы, обнимая и целуя меня, что тот психопат убил несколько девочек и растерзал их на части, что в тот день ему каким-то чудом удалось сбежать из охраняемой больницы и, завладев машиной скорой помощи, проехать до

Москвы, где он зашел в поисках жертвы в первый попавшийся дом, наугад поднялся по лестнице и увидел ключ, забытый случайно нашей служанкой в замочной скважине.

Как хорошо, что ты играла на улице…

Я делала вид, что верю всей этой чепухе. Ведь я ничегошеньки не рассказала тетушке ни о психе, ни о том как он пытался меня пришить, ни о том как шла вдоль стены, ни о том, что теперь сумочка Фелицаты в моем распоряжении, там все мои сокровища, там мой золотой револьвер, из которого я научусь скоро стрелять.

Мне тоже есть, что защищать, думала я про себя.

Но кому и зачем была нужна моя смерть?

Прошло целых два года прежде, чем меня снова попытались укокошить. Осенью я чуть не угодила под машину, которая слишком внезапно помчала в мою сторону, в сумерках, и даже въехала правым колесом на тротуар. Мне еле-еле удалось отскочить. Заметила только черную шляпу на голове водителя и красные перчатки на руках, что крутили руль. Но может быть он был просто пьян?

В канун нового года на катке, в разгар маскарада, я нечаянно столкнулась с девочкой одетой в точно такой же костюм Красной Шапочки, что и я: зеленая юбочка, белый передник, алый берет, маленькая корзиночка, полосатые панталоны. Мы обе так загляделись друг на друга, что столкнулись лбами и упали на лед. Растирая здоровенную шишку, я откатила к краю ледовой дорожки, и вдруг услышала отчаянный вскрик — в мою двойняшку вонзилась стрела из арбалета! Стрела глубоко ушла в грудь, но не задела сердце. От удара девочка упала навзничь и брызнула кровью из рта. Стрелял мальчик тринадцати лет в костюме купидона: золотые усики бабочки на голове, слюдяные крылышки, декоративный арбалет… стоп! как раз арбалет-то и оказался настоящим. Он учился в нашей школе. Мы знали друг друга.

Словом ее ранили по ошибке, перепутали из-за нарядов. Слава Богу, она осталась жива… От ужаса я примчалась домой прямо в ботинках с коньками. Загрохотала по паркету в прихожей. Увидев меня целой и невредимой тетушка кинулась меня обнимать, но… но! Ведь я еще ничего не успела ей рассказать о том, что стряслось на катке?

Тут впервые мои неясные подозрения против тетушки Магды оформились в чувство отчетливого недоверия.

Я обратилась за советом к своей магической книжке и опять, наугад раскрыв книжку сказок любимого Перро, ткнула вслепую пальцем в страницу. Открыла глаза и прочла:

«Скажи Эллен, не кажется ли тебе по ночам, будто кто-то свистит?»

Что за чушь?! Я не знаю ни одной сказки где бы была какая-то Эллен? Но присмотревшись внимательней поняла в чем дело — замечательные рисунки в моей книжке были подклеены сзади страничками из другой книги и там шла речь об этой самой Эллен, я никогда не читала что там написано мелким шрифтом книги для взрослых.

Мой палец угодил в изнанку такого вот подклеенного рисунка, где страшный волк лежал в постели бабушки в ее чепце, положив страшные лапы с когтями поверх одеяла…

Теперь я знаю, что эти странички для подклейки были вырваны библиотекарем из книжки Конан-Дойла о Шерлоке Холмсе, из рассказа «Пестрая лента».

Я решила, что такое гадание не считается и закрыла свою фею в старой обложке из розового картона. И напрасно! Через несколько дней судьба несчастной .сестры Эллен Стонер Джулии угрожала мне самым чудовищным образом; речь о третьей попытке убить меня во чтобы то ни стало.

И опять к этому был причастен один мальчик! Он жил этажом выше и дружил с тетушкой, брал читать книжки, приходил попить с ней чайку. Такой добропорядочный близорукий очкарик, мальчик-чистюля, каких я терпеть не могу! Сладкоежка и мой сверстник, охотник до моих миндальных пирожных и эклеров. Я казалась ему гордячкой. На самом же деле я ему втайне нравилась, даже очень, но, чувствуя мое заметное презрение, мальчик — гордячкой — защищался от прилива своих чувств. Ведь я ему была не по зубам, я уже становилась красавицей. Мне шел четырнадцатый год. Я наконец пошла в рост, рассталась с углами на теле, завела свои моральные правила и собственные мысли. Я укрощала свой темперамент спортом — прекрасно плавала, лихо держалась в седле, училась приемам самообороны без оружия, кружила голову одноклассникам, занялась акробатикой, ходила по проволоке. Научилась стрелять, и уже знала, что в барабане моего оружия пять патронов 22-го калибра, что мой револьвер от «BIJAN OF BEVERLY HILS» изготовлен из Г8-каратного золота, украшен брюли-ками и стоит 98.000 $. Для тех, кому есть что защищать! Так вот, через два дня наш чистюля пропал. Родители дважды в тот роковой вечер заходили к нам в поисках сына. Мы ничем не могли помочь. В ту ужасную ночь я долго не могла заснуть, все казалось, что в комнате кто-то есть. Только засну — тут же проснусь. Вдруг что-то вроде тихого свиста донеслось из стенного шкафа в углу. Я вскочила с постели, словно ужаленная. Включила настольную лампу. Прислушалась. Вспомнила строчку из книжки про свист. К свисту прибавилось нечто вроде еле слышного шопота. Я с ужасом приблизилась к шкафу. Это был вместительный платяной шкаф из красного дерева. Можно было бы разбудить тетку, но в шкафу, на полке для головных уборов, в шляпной картонке я прятала свое роковое сокровище — дамскую сумочку Фелицаты с золотым пистолетом. Шопот повторился и заструился тончайшим свистом… собрав в кулак все свои силы, я отчаянно рванула ручку и распахнула дверцу шкафа. Боже! В шкафу, скрючившись, сидел мертвый Женя и держал в руках злосчастную сумочку! И сумка была раскрыта. А это что?! Голова мальчика была обмотана пестрой лентой. Но стоило только лучам лампы осветить нутро шкафа, как лента с шипением и свистом пара из чайника развернулась и быстро потекла по белой коже лица от веска вниз к подбородку. Это была змея! Настоящая змея! Подняв треугольную мордочку она стрельнула в воздух лимонным жальцем и вдруг сорвалась с мертвой головы на пол, прямо к моим ногам. Я в ужасе отскочила. Но что это? Змея явно билась в конвульсиях. Она то страстно свивалась в кольцо, то стремительно раскручивалась пружиной до тех пор, пока не вцепилась в собственный хвост и не издохла. И вот, это всего лишь дохлая гадина двадцати сантиметров длиной в геометрической шкуре.