– Майкл, она произнесла всего пару предложений.

– И что? Два предложения – и тонна возможностей. Права для бедных… Видела, как отреагировал Рэмси? А может, Найт прокладывает дорогу для какого-то дела, которое собирается представить суду?

– Поверить не могу, что ты меня об этом спрашиваешь. Ты забыл о конфиденциальности?

– Мы в одной команде, Сара.

– Точно! Как часто Мёрфи и Найт голосуют одинаково? Не слишком. И тебе известно, что здесь имеется девять очень самостоятельных и разных отделений.

– Верно, девять маленьких королевств. Но если Найт что-то задумала, я бы хотел про это знать.

– Тебе совсем не обязательно быть в курсе всего, что здесь происходит. Господи, ты и так уже знаешь больше, чем все остальные клерки и большинство судей, вместе взятые. Кто еще из помощников приходит в почтовую комнату на рассвете, чтобы первым просмотреть поступившие заявления?

– Я не люблю ничего делать наполовину.

Сара посмотрела на него, собралась что-то сказать, но промолчала. Зачем все усложнять? Она уже дала ему ответ. На самом деле, хотя сама Сара была весьма деятельной, она не могла представить, что выйдет замуж за человека с такими высокими стандартами, как у Майкла. Она понимала, что никогда не станет такой же, не будет им соответствовать. Более того, ей даже не стоит пытаться.

– Послушай, я не собираюсь выдавать ничьи секреты. Тебе не хуже моего известно, что это место подобно военной кампании. Язык твой – враг твой. И каждый должен присматривать за своей спиной.

– Я согласен с тобой по поводу глобального устройства вещей, но в данном случае готов поспорить. Ты знаешь Мёрфи, он реликт – славный, но либерал до мозга костей. Как только появится намек на то, что можно помочь бедным, он тут же ухватится за это дело. Они с Найт могут стать союзниками. Мёрфи не упустит возможности швырнуть гаечный ключ в машину Рэмси. Он возглавлял суд до того, как Рэмси перехватил власть. Нет ничего приятного оказаться на закате жизни среди несогласных.

Сара покачала головой.

– Я действительно не могу тебе сказать.

Майкл вздохнул и вернулся к еде.

– Мы с тобой все больше расходимся по всем вопросам, правда?

– Нет, неправда. Ты стараешься изо всех сил, чтобы так казалось. Я знаю, что причинила тебе боль, когда отказала, и мне очень жаль.

– Знаешь, может, это и к лучшему, – неожиданно ухмыльнувшись, сказал Майкл. – Мы с тобой оба такие упрямые, что могли бы рано или поздно прикончить друг друга.

– Симпатичный парень из Вирджинии и девчонка из Каролины, – протянула она с характерным акцентом. – Наверное, ты прав.

Майкл повертел в руках стакан и взглянул на нее.

– Если ты думаешь, что я упрямый, тебе следует познакомиться с моим братом.

– Не сомневаюсь, – пробормотала Сара, не глядя ему в глаза. – Он был просто великолепен на том суде, который мы видели.

– Я очень им горжусь.

Теперь она посмотрела на него.

– Тогда почему нам приходится потихоньку пробираться в зал заседаний, чтобы он нас не заметил?

– Тебе придется задать этот вопрос ему.

– Я спрашиваю тебя.

– У него со мной проблемы, – пожав плечами, ответил Майкл. – Он в некотором смысле изгнал меня из своей жизни.

– Почему?

– На самом деле я не знаю всех причин. Возможно, он тоже. Но мне известно, что такое положение вещей его не слишком радует.

– Судя по тем нескольким разам, что я его видела, он не производит такого впечатления… ну, не кажется подавленным или что-то вроде того.

– Правда? И каким он тебе показался?

– Забавным, умным, легким в общении.

– Вижу, он был очень легким в общении с тобой.

– Он даже не знал, что я там была.

– Но ты этого хотела бы, верно?

– И что означают твои слова?

– Только то, что у меня есть глаза и я всю жизнь нахожусь в его тени.

– Ты – мальчик-гений, у которого фантастическое будущее.

– А он – бывший коп-герой и сейчас защищает тех самых людей, которых раньше арестовывал. Кроме того, на нем есть некий налет мученичества, и я постоянно натыкаюсь на него, как на стену. Он – хороший человек, но совсем не умеет жалеть себя и работает на износ.

Майкл покачал головой, вспомнив, сколько времени его брат провел в больницах, и никто не знал, выживет ли он; тогда все они жили в неизвестности день за днем, минута за минутой. Майкл никогда не испытывал такого страха, как когда думал, что теряет брата. Однако, похоже, он все равно его потерял. И не смерть отняла его, не смерть и не пули…

– Может быть, ему кажется, что это он живет в твоей тени?

– Сомневаюсь.

– А ты его когда-нибудь спрашивал?

– Я же сказал, мы почти не разговариваем. – Майкл помолчал и тихо добавил: – Ты из-за него мне отказала?

Он видел, как Сара смотрела на его брата; видел, что Джон Фиске покорил ее с того самого мгновения, как она увидела его в первый раз. В тот момент Майклу показалось, что будет весело, если они с Сарой отправятся взглянуть на Джона, выступающего в суде. Теперь он проклинал себя за это.

– Я с ним даже не знакома, – покраснев, сказала Сара. – Как я могу испытывать к нему какие-то чувства?

– Ты задаешь этот вопрос мне или себе?

– Я не стану отвечать, – голос девушки дрогнул. – А как насчет тебя? Ты любишь своего брата?

Майкл резко выпрямился и посмотрел на нее.

– Я буду всегда любить моего брата, Сара. Всегда.

Райдер молча прошел мимо секретарши в кабинет, открыл портфель и достал оттуда конверт. Затем он вытащил из него письмо и, не глядя, бросил в мусорную корзину. Листок бумаги содержал завещание и последнюю волю Руфуса Хармса, но это была обманка, нечто совершенно невинное, предназначенное для охранника. Адвокат внимательно посмотрел на конверт и одновременно нажал на кнопку интеркома.

– Шейла, ты не могла бы принести плитку и чайник? С водой.

– Мистер Райдер, я могу сделать для вас чай.

– Я не хочу чая, Шейла; просто принеси мне проклятый чайник и плитку.

Секретарша не стала задавать вопросов по поводу столь странной просьбы своего босса, не стала интересоваться, почему он нервничает, – просто принесла чайник и плитку и бесшумно вышла из кабинета.

Райдер вставил вилку от плитки в розетку, и через несколько минут над чайником появился пар. Осторожно держа конверт за края, юрист поднес его к пару, и у него на глазах он начал открываться, как и сказал ему Руфус. Райдер расправил края и вскоре вместо конверта держал в руках два листка бумаги: один, исписанный от руки, другой – копия письма, которое Хармс получил из армии.