Представьте себе, что вы присутствуете на собрании перегруженной работой, находящейся на постоянном взводе управленческой команды. Сидя за столом, который своей длиной напоминает взлетно-посадочную полосу небольшого аэропорта, руководители обсуждают, что требуется для завершения очередного проекта. Внезапно звонит телефон. Начальник отдела по контролю качества подносит трубку к уху, несколько мгновений слушает, краснеет на глазах и в ярости бросает ее обратно на рычаг.

– Проблема на финальной сборке. Программа, которую мы только что закончили, не работает, – сообщает она и смотрит на окружающих так, словно готова всех убить.

– Просто класс! Программа сбоит! – кричит вице-президент по развитию.

Секунда – и все собрание проклинает тупых, эгоистичных, ленивых программистов. Затем все встают и стройными рядами шагают в отдел разработки программного обеспечения. Вы проработали в этой компании всего месяц и не понимаете, что происходит.

Пока менеджеры идут по коридору, руководитель группы технического сопровождения объясняет вам, что ПО должно быть проверено и перепроверено перед тем, как его пошлют на финальную сборку. В противном случае возникают сложности, которые обходятся компании очень недешево.

– Тупые яйцеголовые должны использовать простой пакет тестирования. Так они могут обнаружить сбой еще на этапе разработки, и без его устранения мы не отправим ПО на финальную сборку. Иначе ошибки вызовут дорогостоящие проволочки.

– Так почему же они не провели тестирование? – спрашиваете вы.

– Вот это мы и должны выяснить, – шипит старший вице-президент, и у него на лбу начинает пульсировать вена.

Все руководители – ну просто команда мстителей в белых воротничках – бросаются дальше по коридору, а вы думаете: «Добром это не кончится».

Само собой, у управленческой команды давние счеты с программистами. Сейчас менеджеры ощущают свою правоту и намерены показать подчиненным кузькину мать. Конечно, во многих компаниях общение происходит менее напряженно. Тон мягче, выбор слов – осторожнее, угрозы – завуалированы. Не такие горячие ребята ограничатся холодными взглядами, сарказмом и черным юмором, но результат будет тот же. Работники не выполнили своих обязательств, а начальство сделало выводы и взвилось до небес.

Дело в том, что вызвавшая напряженный разговор причина не столь важна. Независимо от того, в чем корень проблемы, если начальство начинает разбирательство с сильных эмоций с уверенностью, что правда на его стороне, разговор будет резким.

Через какое-то время менеджеры, готовые линчевать виноватых, врываются в комнату. Застав программистов за изучением нового крутого сайта с бесплатной загрузкой игр, они делают то, чего и следовало ожидать, – рычат на виновных по всем статьям программистов, бранятся, угрожают страшными карами, проклинают и бросают чудовищные обвинения. Эта безобразная сцена длится до тех пор, пока только что пришедший на работу менеджер по информационным технологиям не узнает, что произошло у «его людей», и не становится на их защиту. Теперь крик стоит с двух сторон. Вскоре ИТ-менеджер уже обвиняет остальную управленческую команду в том, что программистов никогда не уважали, что на них возводят напраслину и оскорбляют в лучших чувствах. Руководители уже настолько разозлены, что назревает рукоприкладство. Они поймали программистов с поличным – те и правда напортачили, – а их коллега, менеджер, имеет наглость пенять на управленческую команду. Похоже, мир сошел с ума. На разрешение конфликта уходит несколько дней, и ни один из его участников не выходит сухим из воды. Ни один.

Мы привыкли считать, что первые тридцать секунд серьезного разговора – самые опасные полминуты, поскольку в этот короткий промежуток времени чаще всего закладываются атмосфера и, собственно, результат, но были неправы. Атмосфера устанавливается не за тридцать секунд, хотя за это время становится понятно, какой она будет. Мы создаем ее в тот момент, когда решаем, что противник виноват, начинаем злиться и ощущаем собственное превосходство. Один миг – и серьезный разговор идет по неправильному пути, а причина этого кроется в наших головах. Вот как это происходит:

Кто-то нарушает свое обещание, и в результате мы начинаем действовать. Вот по какому пути мы идем: замечаем проступок и придумываем историю о том, почему этот человек так сделал. Нас охватывают эмоции, заставляя действовать. Если придуманная история вызывает в нас гнев, в крови вырабатывается адреналин. Под его воздействием кровь отливает от мозга. Так поддерживается генетически заложенная в человеке реакция «дерись или убегай», возникающая в момент опасности, и наш мозг уподобляется мозгу рептилии. Разум уже не руководит нашими мыслями и действиями. И мы приходим к самым глупым выводам из всех возможных.

Например, человек возвращается домой после долгой поездки. Он настроен весьма любвеобильно, а его жена холодна. И вот он уже бродит по комнате из угла в угол и что-то цедит сквозь зубы, а его обескровленный мозг вырабатывает хитрый план: «Попробую-ка я раздразнить ее». Как ни странно, язвительные замечания не меняют настроения жены в лучшую сторону.

А что же наши руководители и программисты? Сначала они услышали: программа не работает. Тут же была придумана история: программисты не провели тестирование, потому что не любят это делать; эти лентяи живут в собственном маленьком мирке и совершенно не интересуются тем, что происходит за его пределами. Вскипел гнев, за которым последовала яростная и безрезультатная атака. Путь к действию – от наблюдения к истории, чувствам и поступкам – это лишь момент, который задает тон всем дальнейшим событиям.

Почему обычные люди с более высоким уровнем интеллекта, чем у комнатного растения, действуют так поспешно, предубежденно и несправедливо? Ведь большинство из нас внимательнее, умнее и вдумчивее, разве нет? Оказывается, нет. Может быть, мы не склонны разражаться такими чудовищными оскорблениями, как в описанном случае, но, если возникает серьезная проблема и многое поставлено на карту, скорее всего, тоже придумаем некрасивую историю и будем действовать так, будто все в ней – чистая правда.

Как такое может быть?

В 1950-х и 1960-х годах ученые реализовали долговременный проект, известный как «исследование атрибуции». Они хотели узнать, как люди определяют причину проблемы. Чтобы выяснить, как человек склонен мыслить в подобных ситуациях, они раздавали участникам эксперимента описание социально неприемлемых поступков (например, женщина крадет кошелек у сотрудницы, отец поднимает руку на детей, сосед влезает без очереди) и спрашивали: «Почему этот человек так поступил?»