Она быстро приняла душ, подкрасилась тщательнее обычного, оделась. Открыв записную книжку, вспомнила, что сегодня предстоит допрос Эдди Ладзано. Решила, что сегодня должна быть красивой. Ей смешно и грустно было слышать возню на кухне; такое впечатление, что с ней живет мужчина и завтракает перед уходом на работу. Закружилась голова, неожиданно обострилось чувство одиночества, нарушаемого позвякиванием ложечки в маленькой фарфоровой чашке.

Едва выйдя из такси, Ориан увидела бежавшего к ней Газля Ле Балька.

— Я ждал вас, — с нескрываемой радостью окликнул ее молодой человек.

— Вчера я помешала вам смотреть футбол, верно? — бросила деланно-смущенным тоном Ориан.

— Пустяки, — ответил полицейский. — Не в обиду вам будь сказано, у вас хороший нюх.

Ориан улыбнулась. Они пошли к зданию «Финансовой галереи». Было прохладно. Ориан пожалела, что не оделась потеплее. «Будешь знать, как строить из себя кокетку», — пожурила она себя.

— Ну, рассказывайте об этой таинственной бирманке.

— О ней — ничего. Но гости ее довольно интересны, можете мне поверить. Господа годятся ей в отцы, а то и в дедушки. Первым я безошибочно узнал Октава Орсони.

— Воротилу французской нефтяной компании?

— Его лично, с прической пацана и видом бывалого солдата. Довольно отвратный тип, пройдоха.

— Да, — согласилась Ориан, — но он ас своего дела. А знаете ли, Гаэль, может быть, я скажу ужасную вещь, но не будь подобных типов, Франция могла бы везде проигрывать: я говорю не о футболе, но о мировых рынках. Сам Орсони торгует нефтью, но, имея связи, он выступает в роли посредника в сделках во всех областях промышленности — аэробусы, новые технологии, оружие и черт знает что еще…

— Вы им восхищаетесь? — широко раскрыл глаза Ле Бальк.

— Нет. Но я реалист. Такие типы завоевывают мировые рынки и косвенно обеспечивают десятки тысяч рабочих мест. Тут я могу снять перед ними шляпу. Совсем другое дело знать: коррупционеры они или преступники.

— Я предпочитаю последнее, — облегченно вздохнул полицейский.

— Ну а другой клиент? — спросила Ориан.

— Того же рода! В первый раз я увидел его в вашем кабинете.

Ориан вдернула брови.

— Генеральный директор, которого я посадила в тюрьму?

— Горячо… Попробуйте угадать!

— Нет, мне сейчас не до разгадок. Через пятнадцать минут у меня встреча с Эдди Ладзано.

— Тип из «Масеилии»?

— Верно, вижу вы иногда почитываете «Гала».

— Нет, но это кумир моего отца — бывший чемпион по мотогонкам, шикарный парень, точно говорю. Не знаю, в чем он провинился, но никто еще не побил его рекорда в скорости на мотоциклах класса 300 см3 в Кастеле.

Ориан тронуло восхищение полицейского Ладзано.

— Ну что же, давай вторую фамилию? — не отставала она.

— Шарль Бютен, мадам следователь.

Ле Бальк произнес слова «мадам следователь» с большой нежностью, словно, увидел в лице Ориан какую-то уязвимость, детскую беззащитность, узрел за панцирем судебного следователя нечто хрупкое, что она постоянно старалась спрятать.

«Если бы я знала это раньше, — подумала она, — я бы вытянула из него, что он делает на улице Помп. Он должен явиться ко мне на следующей неделе по вопросу бухгалтерии своих цементных заводов. Вот тогда-то я и выпытаю у него, что он делает вечерами у красавицы бирманки».

До прихода Ладзано в кабинет просунул голову Гайяр.

— Я только хотел вам сказать: все сходится, напечатано в «Журналь оффисьель». Советник Маршан посетит нас в начале месяца. Посмотрим вместе, на какое досье можно его нацелить… Предстоит работенка…

Он исчез. У Ориан появилось предчувствие, что в «Галерее» готова перевернуться страница, которая может оказаться не из лучших. Впрочем, это не очень беспокоило ее, для Ориан было главным другое — она хотела, чтобы ее по достоинству ценили. Она бы сделала все для того, чтобы сохранить свое место в сердце Гайяра. Когда помощница объявила о приходе Эдди Ладзано, Ориан скрыла свою тревогу за непроницаемой строгой маской педантичного судебного следователя.

Ладзано пришел без адвоката.

— Зачем мне адвокат? — начал он, глядя ей прямо в глаза. — Я не какой-нибудь злоумышленник. Случилось простое недоразумение, сказал я себе, поговорю со следователем как мужчина с мужчиной и… — Он улыбнулся. — Простите, это выражение такое, вы, конечно, понимаете…

При разговоре он слегка присюсюкивал, и это играло в его пользу. Он не был похож ни на плейбоя, ни на одного из тех богатых владельцев яхт, пришвартованных в Антибах у причала миллиардеров, на которого как мухи на мед слетались всякого пошиба девушки. Лицо Ладзано было матового оттенка, волосы — черные с седыми прядками, глаза излучали нежность, но могли мгновенно и неуловимо стать жесткими. Фигура гибкая, стройная, запястья рук тонкие, а кисти длинные и изящные, как у художника. В отличие от многих южан он не носил ни золотых браслетов, ни черных очков, сдвинутых на волосы. Он ворочал делами, организовывал контракты, распоряжался имуществом состоятельных владельцев, которых раздражала возня с бумагами. Благодаря связям, которые Ладзано завязал., когда профессионально занимался спортом, в коммерческих кругах, он смог проявить талант посредника. Эдди Ладзано, казалось, знал всех, и все знали его. Зато, и Ориан это было известно, он не был привязан ни к одной женщине, жены у него не было, подружки тоже. Он сам охранял свой райский сад. Ориан спрашивала себя, а не прячет ли он в нем свое одиночество?

— Я буду говорить с вами о любви, — бросил Ладзано.

Ориан заметно вздрогнула от неожиданности.

— Я влюбился, влюбился в чудесное судно, — продолжил он мило-озорным тоном. — Это прелесть. Морская борзая. Как-то, сопровождая своего друга Жанвье, куриного короля, на Маркизы, я увидел это судно, потерпевшее кораблекрушение, клянусь, это были просто обломки. Шесть месяцев ее раздевали все, кому не лень. Четыре мачты по семьдесят метров утащили! В этом краю просто страсть уничтожать все, что когда-то любили. Не буду приводить вам пример «Франции»… «Массилия» была обречена на гибель. Я купил ее за гроши у одного морского волка, которому она принадлежала, но который пальцем не шевельнул, чтобы поддерживать ее в божеском виде. Бутылку он предпочитал всему плавающему на воде. Потом я стал искать мецената, поскольку у меня не было миллионов франков, чтобы провести работы, достойные этого прекрасного парусника.

— И нашли?

— Да, но об этом позже, Представьте себе изумление служащих порта, когда мне удалось привести корабль в Марсель. Целый год он стоял на стапелях. Переделали все. Теперь это судно с изумительными ходовыми качествами. Если бы я мог пригласить вас лишь на денечек — вы бы отдохнули в каютах, устланных персидскими коврами, и босиком походили бы по тиковой палубе.