Может, он красив, как бог, но такие властные, необузданные и холодные мужчины Эву не привлекали. Важнее всего, что он был братом Рейфа!

С тяжелым сердцем Эва осознала, что, несмотря ни на что, он нравится ей. Может быть, отчасти потому, что он именно такой? Мысль, что такой рассудительный и сдержанный мужчина обратил на нее внимание, была Эве приятна.

Она все думала, какой он любовник…

Отбрасывает ли он эту холодность, занимаясь любовью с женщиной?

Каково это, касаться и ласкать его сильное тело так, как ей захочется, чувствовать прикосновения его рук на своей груди и бедрах, позволить его губам и языку целовать, вкушать?

– Все в порядке?

Когда Эва повернулась и посмотрела на Майкла, она выглядела виноватой, ее щеки пылали. Мужчина, который только что предстал в ее воображении обнаженным, стоял в дверном проеме, полностью одетый.

– Эва? – Он удивленно приподнял одну бровь, очевидно заметив стыдливый румянец на ее щеках.

– Все в порядке, – раздраженно ответила она.

Прищурившись, он пристально смотрел на нее несколько секунд, а затем кивнул:

– Я переоденусь, и тогда решим, как быть с обедом.

Эва равнодушно спросила:

– А что с ним?

– Решим, будем есть дома или пойдем куда-нибудь, – лаконично ответил он, – ты ведь и Париж еще толком не видела.

Эва скривилась:

– Вид из окна нашей ночлежки, немного осмотрелась по пути в галерею утром.

Майкл такого ответа и ждал.

– Тогда пойдем куда-нибудь. Приготовишь все необходимое для детей, пока я переодеваюсь?

Она медленно покачала головой:

– Я не жду, что вы станете меня развлекать.

– А я думал, мы решили пока не говорить на эту тему. – Широкая довольная улыбка появилась на его лице при виде того, как быстро покраснели ее щечки.

– Вы знаете, что я не это имела в виду! – Она бросила на него колючий взгляд.

Конечно, знал. Но Майклу нравилось дразнить Эву и заставлять ее краснеть.

Это было по меньшей мере странно. Майкл никогда не подшучивал, не пускался в двусмысленные словесные игры, когда общался с женщинами. Обычно он был весьма прямолинейным, зная, что за женской страстью всегда скрывается жажда наживы.

Эва Фостер такая же, как и все женщины, не замедлил напомнить себе Майкл, с одной только разницей. Деньги ей нужны от Рейфа, а не от Майкла.

От хорошего расположения духа не осталось и следа.

– Я и не собираюсь тебя развлекать, – резко ответил он, – нам обоим нужно поесть, я не готовлю, домработницы здесь нет, так что будет логично, если мы вдвоем пойдем в ресторан.

Эва понимала, что у Майкла разум доминирует над чувствами. Импульсивности он предпочитал холодный расчет. Как только такой сдержанный человек мог допустить игривый диалог, что они вели.

Он сказал, домработницы нет, а значит, они и в самом деле будут одни в его квартире, близнецы не в счет.

– Вчетвером, – поправила его Эва. – И мне кажется, ты узнаешь, что ходить в ресторан с двумя маленькими детьми не так просто, как кажется, – с сочувствием в голосе добавила она.

Майкл метнул мрачный взгляд на двух довольных спокойных малышей на руках у Эвы:

– Сейчас они выглядят довольно счастливыми.

Эва украдкой улыбнулась. Он не имел ни малейшего представления о том, что его ждет.

– Я вас предупреждала. – Эва задорно смотрела на каменное лицо Майкла из-под черных как смоль ресниц, они выходили из дорогого ресторана на набережной Сены, где Майкл решил пообедать.

Из дома он вышел опрятным и чистым, но спустя два часа от лоска не осталось и следа. Голубая рубашка заляпана апельсиновым соком. Черные брюки промокли, потому что Сэм опрокинул стакан с водой, и немного помялись на колене, где на протяжении всего обеда сидела Софи.

Если он рассчитывал, что Софи и Сэм будут тихонечко сидеть в коляске, пока он и Эва будут обедать, то его ждало горькое разочарование. Стоило только сесть за столик, как дети принялись хныкать и требовать, чтобы их взяли на руки. Эва по опыту уже знала, что будет лучше для них самих и других посетителей ресторана, желающих спокойно пообедать, если она возьмет детей на руки, вместо того чтобы пытаться их урезонить.

То время, что они провели в ресторане, было очень утомительное, для Майкла и подавно. Он совсем растерялся и не знал, как ему одновременно занимать Софи, придерживая ее, а свободной рукой есть. За последние несколько месяцев Эва овладела этим навыком в совершенстве. Всякий раз, когда она собиралась поесть, на коленях у нее был либо один из близнецов, либо оба.

– Раз вы настаиваете на том, чтобы мы остались у вас, то, наверное, стоит купить продукты и впредь есть дома. – Эва слегка пожала плечами, толкая коляску по залитой солнцем стороне набережной, Майкл шел рядом, на другом берегу виднелась величественная Эйфелева башня.

Если бы рядом не было угрюмого молчаливого Майкла, то она обязательно бы остановилась и сфотографировала этот вид.

Майкл бросил на нее раздраженный взгляд:

– Я не позволю детям указывать мне, где и когда есть.

– Нет?

– Нет!

Его упрямство показалось Эве забавным, и она тихонько рассмеялась:

– Даже если так проще?

Он сжал губы в тонкую линию:

– То, что проще, вовсе не означает, что это приемлемо.

Он был совершенно прав. У Эвы уже сложилось впечатление, что этот серьезный, рассудительный мужчина никогда не шел по легкому пути, вот почему он настаивал, чтобы она с близнецами осталась у него дома.

Во время обеда она много думала об этом.

Ее заявление, что Рейф отец близнецов, Майкла не убедило. Но он готов был терпеть эту суматоху в своей жизни, чтобы только держать их в поле зрения, пока Рейф не вернется из медового месяца.

Эва поняла, что Майкл не хочет огласки того, кто на самом деле отец ее племянников, и поэтому он решил держать ее под присмотром, пусть ей это и не нравилось.

Она прекрасно знала, что для Рейфа все случилось в самый неподходящий момент. Эва не была разлучницей, она не собиралась разрушать семью Рейфа.

Потому-то Эву и позабавило, как неловко Майкл чувствовал себя во время обеда. Он вынудил ее остаться в Париже, так что было вполне справедливо, чтобы и он немного пострадал от собственного упрямства.

Забота о детях отнимала все ее время на протяжении вот уже трех месяцев, и Эва знала, что неудобства для Майкла только начинаются.

Через пару дней он станет умолять ее уехать с детьми восвояси.

– И так каждую ночь?