– Как – так? – Эва, прибираясь в комнате, посмотрела на возникшего в дверях гостиной несколько часов спустя Майкла, и сжала губы, пытаясь скрыть улыбку при виде его недовольного лица. Он показал ей мокрое пятно на уже третьей по счету рубашке. – Может, переоденешься? – Она пожала плечами, с трудом скрывая улыбку.

– Обязательно, но сначала выпью виски. Прервись ненадолго, я тебе помогу после, – сказал он, подходя к бару. – Тебе налить?

Почему бы и нет?

– Да, спасибо, воды, и побольше, – непринужденно ответила она, садясь на диван. – Кажется, ты понравился Софи.

Когда он зашел в ванную, где Эва купала детей, Софи радостно завизжала и подняла ручки, чтобы он взял ее. Перед ее очарованием не смог устоять даже сдержанный холодный Майкл, а после он помог переодеть ее в пижаму и уложить обоих детей спать.

– И ты одна справляешься со всем этим? – Он протянул ей бокал и опустился в кресло.

Майкл устал. Присматривать за детьми было гораздо тяжелее, чем он себе представлял.

К примеру, сегодня он узнал, что отводить взгляд от ползающего младенца опасно даже на одну секунду. Это доказал Сэм. Он пополз изучать венецианский торшер и чуть не опрокинул его на себя. Софи тоже была неугомонной. Пока она исследовала каждый уголок комнаты, ее саму то и дело приходилось спасать от очередной опасности.

Майкл окинул комнату взглядом. Он слишком устал, чтобы придать значение беспорядку, оставшемуся после Софи и Сэма.

– Я сейчас закончу уборку, – сказала Эва, увидев выражение его лица.

– Говорю же, не к спеху, – ответил Майкл, – всегда так… суетно присматривать за детьми?

Она устало улыбнулась:

– Сегодня был хороший день.

Майкл нахмурился, вспоминая их обед в ресторане и то, как, вернувшись домой, он следил, чтобы малыши не поранились, как пришлось уговаривать их выпить чай, как они плескались и шумели во время купания, а потом, вымытые, похожие на ангелочков, заснули, пока Эва пела им колыбельную.

Он покачал головой:

– Как же ты справлялась одна все это время?

Вечер выдался настолько суматошным, что Майкл всерьез засомневался в том, что Эва вымогательница. Ни одна женщина не станет добровольно подвергать себя таким испытаниям, какие сегодня выпали на его долю, если только она не любит этих детей больше жизни!

Она сняла тапочки и забралась на диван с ногами:

– Если помнишь, у меня не было выбора.

Не было, согласился Майкл. Родителей не стало, сестра умерла, а от отца малышей не было никакой помощи. Эва растила племянников совершенно одна. Проведя с ними всего лишь несколько часов, Майкл совершенно выбился из сил, а ведь он всего лишь помогал Эве, когда у той не хватало рук, чтобы позаботиться об обоих малютках сразу, все основные дела делала она.

Как бы справился он сам, окажись в таком положении?

У него все сложилось бы иначе. Майкл мог бы позволить себе нанять няню для детей, а то и двух, если понадобится. С другой стороны, Эва не только потеряла сестру три месяца назад, но и осталась совершенно одна с двумя детьми, у нее на услуги и одной няни не было средств. Она могла бы справиться, если бы продолжила заниматься своей карьерой.

Это напряжение дало о себе знать, понял Майкл, взглянув на Эву. Она склонила голову на спинку дивана, глаза были закрыты, черные, как крыло ворона, волосы спадали на плечи и подушки.

Под глазами залегли темные круги, бледные щеки ввалились, все лицо было острым, скулы сильно выделились, она как будто резко похудела. Уложив детей спать, Эва надела бледно-желтую футболку и темные джинсы, они были ей чуть великоваты и свободно держались на ее стройной фигурке.

Если бы Эва на самом деле охотилась за наживой, то она разыскала бы отца близнецов – будь то Рейф или кто-то другой – гораздо быстрее, разве нет? Она бы не стала обрекать себя на долгие месяцы сущего ада, стараясь справиться с племянниками самостоятельно.

К чему лукавить? Она справилась!

Но потом ей стало слишком тяжело, и тогда она решила просить помощи у отца малышей.

Которым, по ее словам, был его брат Рейф.

Майклу до сих пор было трудно в это поверить. Гнал ли он прочь эти мысли потому, что, будь это правдой, у Рейфа и у них всех будут большие трудности? Или он все-таки верил?

Если бы только он мог знать наверняка!

Одно он знал точно. Эва верила, что так и есть.

Все ее тело обмякло, стакан вот-вот выскользнет из пальцев. Эва уснула!

Майкл быстро встал, осторожно вынул стакан из ее рук, поставил его на кофейный столик рядом, а затем тихо обошел комнату и выключил все лампы, оставив только одну, которая горела в углу комнаты, давая теплый зеленоватый свет.

Пора в очередной раз сменить рубашку, но прежде Майкл на несколько секунд остановился рядом с Эвой и, сдвинув брови, посмотрел на нее. Она выглядела очень юной и беззащитной, не было и следа той непримиримой гордости, ушел румянец, покрывавший ее щеки, и остренький подбородок больше не выглядел таким упрямым.

Утром Эва сказала, что ей двадцать пять лет, у нее на попечении двое детей. Сейчас Майкл думал, что так она выразилась об опеке, только чтобы возразить ему, а сама, что очевидно, обожает этих детей!

Сегодня она спорила со всем, что Майкл говорил ей.

В его некогда упорядоченной жизни теперь хаос, рабочий график нарушен, а в квартиру проникли трое захватчиков.

Пока Майкл не поговорит с Рейфом, эта женщина должна всегда быть в поле его зрения, и не важно, какие неудобства это доставит ему самому.

А о том, что Майкл чувствовал сильное влечение к ней, и говорить не стоит. Эва возбуждала его, и он знал, что ему придется крепко держать себя в руках те пару недель, что она проведет в его доме.

И если Майкл был тьмой, то Эва светом. Он был холодным, расчетливым и мрачным, а она – мягкой, импульсивной и веселой. Иными словами, Эва Фостер была опасной.

Эва медленно проснулась, потянулась и на миг забылась. Осмотревшись в незнакомой комнате, мгновение спустя она вспомнила, где находится, как сюда попала и кто был рядом.

Майкл Д’Анджело… Высокий мрачный молчун!

Кстати, где же он сам?

Тут Эва поняла, что не включила радионяню, аппарат, который помогает ей услышать, когда дети просыпаются и зовут ее.

Она резко вскинула голову, и та закружилась от быстрой перемены положения.

– Не волнуйся, Эва, дети в полном порядке.

Она так резко повернула голову на голос, что ей защемило мышцу в шее. Эва тут же стала растирать больное место. Она нахмурилась, увидев в дверях Майкла.

В такой одежде он выглядел… иначе. Он казался выше. Мрачнее. Стройнее. Сексуальнее. Он выглядел более желанным, Эва сразу же почувствовала, как участился ее пульс, захотелось скрестить руки на груди, чтобы Майкл не увидел ее состояния.