IX в. настал черед Эпира и побережья Далмации. Мы видим, что хотя все побережье и было снова подчинено византийцам, внутренние области оставались в руках болгар и, в основном на северо-западе, нескольких Склавиний, идущих по пути превращения в княжества, а затем в государства.

Древнейшим славянам, вплоть до VI в. лишенным прямых контактов со средиземноморским миром, по-видимому, почти не была знакома организация, которую можно было бы назвать государственной. Они пришли к ней лишь с опозданием и различными путями. На юге, на Балканах, влияние болгарской, византийской и каролингской империй на общество, которое до наших дней остается полностью аграрным, было решающим. На землях вдоль Дуная к франкскому влиянию примешивались спонтанные тенденции к объединению вокруг нескольких оборонительных центров. На обширной европейской равнине, от Дона до Одера, начало этому созреванию положили города и их замечательный подъем после IX в.; в Польше государство было создано без постороннего участия, в то время как в России заметную роль в решающий момент сыграло вмешательство варягов. Однако последний штрих всегда добавляло обращение в греческое или латинское христианство, освящавшее вступление новых образований в сообщество европейских королевств.

Возникновение политических институтов у славян на Балканах было медленным и началось довольно поздно. На востоке полуострова тюркский народ, болгары, с успехом прошли по этому пути. На юге же этот процесс всегда оставался в зачаточном состоянии; все, что нам известно, — это, что в южной Фессалии около конца VIII в. правил князь Акамир; восстановление власти Византии задушило эти тенденции. Первые ощутимые результаты становления государства были отмечены на Западе, на своего рода нейтральной полосе между франками, венграми, болгарами и византийцами, у хорватов. Этот народ, название которого появилось на Балканах в IX в. (его носят и другие славянские племена в Силезии, Саксонии, Богемии и Галиции), по-видимому, принадлежит к последней волне иммиграции. До вторжения мадьяров он был поделен на две группы, одна из которых обитала в Паннонии, к северу от Дравы, а другая — в Иллирии. В начале IX в. каждая из них имела своего собственного главу (жупана), более или менее зависимого от восточно-франкских королей. Около 818 г. Людевит, князь паннонских хорватов, взбунтовался против франков и попытался реализовать объединение своего народа с его ближайшими соседями, словенцами и сербами: эта «первая Югославская империя» (Ф. Дворник), простиравшаяся от Тимока до Исонцы и от Штирии до Адриатики, имела своим центром Сисак, около современного Загреба; она просуществовала всего несколько лет. После ее разрушения Людовиком Благочестивым (Bellum Luidewiticum («Война с Людевитом») было одним из самых важных событий, часто недооцениваемым, периода правления Людовика Благочестивого, в этом можно убедиться, увидев, какое значительное место отводят ему «Королевские Анналы» между 818 и 823 гг.), хорваты Паннонии в большинстве своем перешли под болгарский протекторат, в то время как хорваты Далмации, уже отчасти христианизированные, оставались подверженными франкскому влиянию до 877 года. Именно у этих последних и возникло, наконец, хорватское государство. Имея столицей Нин, находившийся на побережье к северу от Задара, оно вобрало в себя многие далматинско-латинские элементы, постепенно отторгавшиеся от византийской фемы Далмация. Туда был назначен епископ (первое упоминание о нем относится к 852 г.), и мало-помалу эта территория была приобщена к латинскому католицизму.

Хорватское государство достигло расцвета в начале X в. при Томиславе (910–928), который в 925 году получил королевский венец от папы Иоанна X. Он распространил свою власть на то, что осталось после венгерского завоевания от паннонской группы, а вскоре и на часть сербов, которым угрожала могущественная Болгария; но его преемники до середины X в. довольствовались более ограниченной территорией. Хорватская культура восприняла некоторые романо-далматинские элементы, особенно в сфере искусства (существует целая хорватская школа каменной скульптуры, довольно оригинальная), но ее ореол совсем померк в лучах Болгарской империи. Прибрежные города, в теории остававшиеся византийскими, в 986 г. на какое-то время перешли под власть хорватского короля Држислава, фиктивно ставшего их эпархом34, правившим от лица императора. Однако Венеция, наследница Византии на Адриатике, энергично протестовала, и в 1000 г. дож Пьетро II Орсеоло оккупировал побережье Далмации. Весь XI в. сюзеренитет над Хорватией оспаривали друг у друга Венеция, хорваты и греки.

Славяне-нарентане (жители берегов Неретвы) образовывали между Хорватией и Сербией своего рода пиратскую аристократическую республику, которая долгое время сохраняла свою автономию, лишая покоя Византию и Венецию, часто сотрудничая с сарацинами. Только в середине XI в. они окончательно перешли под власть хорватских королей.

Сербия не выказывала серьезных поползновений к независимости до того момента, пока после смерти Симеона Болгарская империя не начала клониться к упадку. Их первым князем стал около 931 г. некий Чеслав. Но эта свобода продлилась приблизительно лишь одно поколение, и в конце концов Василий II заставил сербов вернуться под греческую опеку; вне всякого сомнения он создал сербскую фему. Около 1035 г. сербы снова обрели независимость; в то время их основным центром была современная Босния, а не то, что мы сегодня называем Сербией, так как коридор Морава-Вардар имел слишком большое стратегическое значение для того, чтобы Византия позволила себе его упустить. Национальный сербский епископ, находившийся в зависимости от болгарского патриархата, был поставлен около 925 г. в Раше, современный Нови-Пазар, в центре труднодоступной области. Для славян Центральной Европы первым историческим эпизодом, имеющим отношение к государству, стало загадочное во многих отношениях приобретение королевской власти около 625 г. в Богемии неким Само. Этот персонаж, известный почти исключительно по хронике Фредегара35, был франкским торговцем, уроженцем Сансской области, прибывшим к вендам по своим торговым делам (возможно, это была работорговля) в момент, когда этот народ начал бунт против аварского кагана. Он возглавил эту борьбу, победил и правил 35 лет; впоследствии он отразил экспедицию Дагоберта в Богемию и руководил несколькими походами в Тюрингию; от 12 вендских жен у него было 22 сына и 15 дочерей. Для нас его история, немного романтичная, лишена как контекста, так и завтрашнего дня. Можно полагать, что она была связана с упадком могущества авар после их разгрома в 626 г. у Константинополя. Должно быть, Само правил на территории, почти сходной с современной Чехословакией.

Подобное предоставление власти иноплеменному авантюристу не является у славян уникальным случаем: именно таким образом сербы приняли в IX в. польского князя, балканские славяне — армянскую династию Комитопуло и Самуила, и, самое главное, русские подчинились варяжским князьям. Однако не следует переоценивать эту тенденцию, как поступили многие немецкие авторы, и предполагать a priori у каждой династии, привившейся у славян, чужеродное происхождение. Большая часть этих привнесенных извне тираний просуществовала недолго; лишь русский опыт выходит за рамки частных авантюр.