И тут они оба рассмеялись. Райдер отметил про себя, какой чудесный у Эммы смех. И главное — искренний, совсем как у Тесс.

— Я тоже прошу прощения, — отсмеявшись, произнес Райдер, — что позволил себе выплеснуть на вас раздражение из-за сорвавшихся планов. И за то, что назвал ваш дом сараем. Я погорячился. Конечно, дому не помешает ремонт, раз он был построен в конце восемнадцатого или начале девятнадцатого века.

— Откуда вы знаете? — удивилась Эмма.

— Я архитектор. Но должен признаться, я избегаю браться за проекты, подобные этому, так как владельцы, задумавшие сделать капитальный ремонт своих старинных особняков, как правило, никогда полностью не осознают, во сколько им это обойдется.

— Может, потому что они — романтики? — предположила Эмма.

— Что может быть романтичного в покосившихся стенах и неровном полу? — Голос Райдера звучал недоуменно, словно он в самом деле этого не понимал. — Лично я предпочитаю заниматься современными бизнес-центрами.

Эмма молчала несколько секунд. Райдер надеялся, что своими словами вызвал у нее сомнения, стоит ли продолжать цепляться за этот дом, когда романтика в конечном итоге оборачивается головной болью для его владельцев.

— Мы могли бы начать все заново, — неожиданно заявила Эмма.

— Что именно? — не понял Райдер.

— Все. — Она нащупала в темноте его руку и пожала ее. — Привет. Я Эмма Уайт, владелица скромного пансиона «Белое Рождество», — отрекомендовала она себя.

И снова прикосновение ее руки оказало на Райдера странный эффект — словно сквозь него прошел маленький электрический разряд.

— Райдер Ричардсон, — все же решил подыграть он, отдавая, впрочем, себе отчет в том, что эта новая игра сулит для него не меньше опасностей. Иначе он не ощущал бы так остро близость Эммы, тепло ее руки и исходящий от нее запах…

Однако спустя несколько секунд Райдер, к своему удивлению, осознал, что ему нравится новое начало. Он опять успокоил себя тем, что на это есть вполне объективные причины. Какой мужчина не начнет думать о том, что ему сулит общение с привлекательной молодой женщиной, если они окажутся наедине в доме, лишенном света?..

— Раз мы заново с вами познакомились, — немного неуверенно начала Эмма, — может, поделитесь с неудачником по части рождественских праздников, что значит по-настоящему хорошее Рождество? Так я точно буду знать, что мне нужно будет сделать, чтобы создать подобную атмосферу.

— Да бросьте вы! — сделал Райдер попытку отвертеться. — У каждого человека есть хотя бы одно Рождество, о котором приятно вспомнить.

Наступило молчание. Что-то шевельнулось в его душе, хотя до этого момента Райдер был уверен, что все его чувства умерли…

Стена, так долго окружавшая его сердце, вдруг задрожала и дала трещину. Райдер был обескуражен, когда вдруг понял, что желает, чтобы она рухнула совсем, чтобы снова обрести способность радоваться Рождеству и разделить это чувство с этой девушкой.

— Не знаю, как вы сможете применить это знание, — медленно, осторожно подбирая слова, начал он. — Но памятное для меня Рождество случилось, когда мне было двенадцать лет. В тот день у отца был выходной. Это был единственный раз, когда мы провели его все вместе…

Райдер и сам не заметил, как стал рассказывать Эмме и другие детали из своего детства. Как родители принялись за устройство катка на заднем дворе их дома за несколько дней до Рождества и как они с Дрю с утра пораньше поспешили опробовать его на своих далеко не новых коньках, а вечером, вместо традиционной индейки, устроили фейерверки и жарили на свежем воздухе сосиски и маршмэллоу[2]. Катание на коньках длилось весь день. Затем к ним присоединились вся соседская ребятня и их родители.

— А в полночь наша соседка миссис Келли, исполняющая песни на всех местных свадьбах и похоронах, затянула «Безмолвную ночь», и все, кто собирался у костра, начали ей подпевать.

Заговорив о своем детстве, Райдер снова ощутил незримую любовь, которой окружали его и Дрю родители, хотя их давно уже не было в живых. Они старались дать им с Дрю самое лучшее. «Жизнь одаривает тебя лимонами, а ты делай из них лимонад!» — говаривала его мать. «Да, она была совершенно права, — подумал Райдер, — лимонов в жизни хватает».

Оживив глубоко запрятанные воспоминания, Райдер ощутил боль. И пожалел, что вообще заговорил на эту тему, так как его мысли снова вернулись к прошлому Рождеству — до того, как произошло непоправимое…

…«Да куда ты торопишься? — спросил у него Дрю, когда они стояли у двери. — Останься с нами. Переночуешь в гостевой комнате. Завтра Тесс начнет открывать свои подарки. Ты же знаешь, как она любит это делать».

У Райдера были на этот счет сомнения, так как тогда Тесс была слишком мала, чтобы понимать, что к чему. И конечно, малышка вряд ли бы оценила, какой замечательный подарок он ей преподнес: футбольный мяч с автографом известного футболиста.

И все же он остался, хотя почему — Райдер не знал ни тогда, ни сейчас. Возможно, из-за уютной атмосферы, царившей в доме Дрю. В доме брата и Трейси он чувствовал себя намного лучше, чем в своей современной холостяцкой квартире.

Но после того страшного дня его больше ничего не радовало, за исключением Тесс. И сейчас, находясь в этом старом доме, он впервые почувствовал какое-то странное спокойствие. Не говоря уже про желание смеяться…

Это вызывало страх. Райдер не просто так эмоционально отгородился от людей. Таким образом он исключил любую возможность повторения того, через что ему пришлось пройти…

Почти не видя его лица, Эмма словно почувствовала, как меняется его настроение, а Райдер, очнувшись от своих мыслей, понял, что их пальцы по-прежнему переплетены. Он тут же убрал руку.

— Хотите услышать про то, как я собираюсь праздновать это Рождество? — спросила Эмма.

Райдер лишь пробормотал что-то неразборчивое.

Эмма приняла это бормотание как свидетельство интереса с его стороны и начала рассказывать о новогодних празднествах, о том, как соседи, узнав про ее планы, тут же предложили ей свою помощь. Рассказала она и про предполагаемое катание на коньках и на санях, про продажу поделок и, наконец, про те средства, которые так надеялась выручить от всего задуманного…

— Надеюсь, мне удастся создать такую же праздничную атмосферу, какую удалось создать вашим родителям. Если, конечно, — она вздохнула, — моим планам ничто не помешает. Иначе не знаю, что мне делать с четырьмя тысячами хот-догов.

— Четыре тысячи… хот-догов?! — выдохнул Райдер, не поверив своим ушам.

— Я считаю, что уж если что-то затевать, то на всю катушку, — печально кивнула Эмма. — Я рассчитывала не менее чем на сотню гостей каждый вечер и так в течение десяти дней… А если каждый будет съедать по два хот-дога, всего выходит примерно две тысячи. А потом я засомневалась… Что, если бы народу пришло больше? Тогда я решила, что пусть уж лучше останутся излишки, чем кто-нибудь уйдет голодным. К тому же найдутся те, кому и пары хот-догов окажется мало.