Королева вздыхает. Терен целует ее в подбородок. Ее пальцы скользят по бороздам его серебряного пояса. Терен наклоняется к ней, полный желания.

– Да, – коротко отвечает королева, глядя ему в глаза.

У нее темные глаза. Настолько темные, что иногда кажутся совершенно пустыми. Два колодца, в которые можно упасть и разбиться насмерть.

– Ну как? Ее забрали?

– Забрали.

– Ты сумеешь снова ее разыскать?

Терен кивает:

– Уж не знаю, чем мы прогневили богов, если они насылают на нас столь ужасных демонов. Но обещаю вам: она послужит нашим замыслам. Она приведет нас прямо в их логово. Я уже отобрал пятерых своих лучших людей для слежки.

– А сестра этой девчонки? Ты упомянул ее в своем донесении.

Терен кланяется:

– Да, ваше величество. Виолетта Амотеру находится под моей опекой. Она вполне безобидна, – добавляет он, коротко улыбнувшись.

Королева одобрительно кивает. Щелкает застежкой на воротнике его плаща, раскрывает воротник и своим изящным пальцем проводит по шее Терена, останавливаясь на ключичной ямке. Терен шумно вздыхает. «Боги, как же я тебя хочу. Я люблю тебя, Джульетта, и знаю, что я тебя недостоин». Королева думает о чем-то своем. Она поджимает губы, затем снова смотрит Терену в глаза:

– Дай мне знать, когда найдешь девчонку. Наглецы из так называемой Молодой Элиты сеют смятение в умах моих подданных. Мне это неприятно.

«Я сделаю для тебя что угодно», – думает Терен.

– Как прикажете, ваше величество.

Джульетта порывисто гладит его по щеке. Ее ладонь холодна.

– Король будет рад об этом услышать… когда вылезет из постели своей любовницы.

На двух последних словах она делает особый упор.

У Терена мрачнеет на душе. Сейчас король должен был бы присутствовать на заседании государственного совета, а не резвиться в постели с любовницей. «Это не король, а пустое место, – с неприязнью думает Терен. – Всего-навсего герцог, за которого королеве пришлось выйти замуж. Крикливый, высокомерный вельможа, не уважающий никого, кроме собственной персоны». Терен страстно целует королеву в губы. Его голос становится нежным и полным томления.

– Когда вы сегодня ко мне придете? Мне без вас так тоскливо.

– Вечером, как всегда.

Королева улыбается ему. Расчетливо. Улыбкой не по годам взрослой женщины, знающей, какие слова хочет от нее услышать мальчишка, сходящий с ума от любви. Притянув Терена к себе, она шепчет ему на ухо:

– Мне тоже без тебя тоскливо.

Четыре места есть на свете, где и по сей день бродит дух… Заснеженная Тьма Ночи, забытый рай Собри Элан, стеклянные колонны Думона и… человеческий разум. Вечно загадочный мир, где вечно гуляли и будут гулять призраки.

Мардо Сения. Объяснение древних и современных мифов

Всю неделю я не покидаю отведенной мне комнаты. Временами сознание оставляет меня, затем вновь возвращается. Просыпаюсь лишь затем, чтобы полакомиться пирожными и жареными перепелами, которые ежедневно приносят мне, да позволить служанке переодеть меня и сменить повязки.

Иногда заглядывает Энцо. Лицо его бесстрастно. На руках – неизменные перчатки. Кроме него и служанки, у меня не бывает никто. Энцо больше не упоминает об Обществе Кинжала. Не представляю, как они собираются распорядиться моими способностями.

Проходит еще несколько дней. Просперас, эвас, морас, амарас, сапиенас. Что-то сейчас поделывает Виолетта? Интересно, вспоминает ли она обо мне? Как ей живется? Пытается ли она разыскать меня или целиком поглощена своей жизнью?

К следующему просперасу я уже достаточно окрепла, и повязки на руках мне тоже не нужны. От ожогов остались лишь бледные шрамы, синяк на щеке исчез. Мое лицо снова стало привычным. Правда, за это время я похудела. Волосы на голове больше напоминают пучки травы, а к месту, откуда отец выдрал прядь, все еще больновато притрагиваться. Каждый вечер я смотрю на себя в зеркало. Пламя свечей делает мое лицо оранжевым, освежая покалеченную кожу на месте левого глаза. Где-то на задворках разума шевелятся мрачные мысли. Порой я слышу шепчущие голоса. Они пытаются привлечь мое внимание, зовут меня углубиться в мир теней, но я боюсь к ним прислушиваться.

Я ничуть не изменилась. И в то же время… изменилась до неузнаваемости.

* * *

Меня будят голоса в коридоре. Утро. Солнце только что взошло. Вслушиваюсь в разговор за дверью.

Голоса мне знакомы: Энцо и служанка.

– …неотложные дела. Как госпожа Амотеру?

– Намного лучше. – (Молчание.) – Выше высочество, как мне быть с ней дальше? Она достаточно поправилась. Заключение в четырех стенах все сильнее тяготит ее. Может, вы позволите сводить ее на прогулку по двору?

Опять пауза. Представляю, как Энцо плотнее натягивает перчатки. Он стоит, отвернувшись, и, откровенно скучая, слушает речи служанки.

– Своди ее к Раффаэле.

– Слушаюсь, ваше высочество.

На этом их разговор заканчивается. Я слышу удаляющиеся шаги. Вскоре они полностью затихают. Значит, Энцо вынужден куда-то отправиться и его здесь не будет. Меня охватывает досада. Я надеялась задать ему новые вопросы. Интересно, о каком дворе говорила служанка? О том, что примыкает к этому роскошному дому? Или о… королевском дворе? И кто этот Раффаэле?

До прихода служанки я продолжаю валяться в постели.

– Доброе утро, госпожа Амотеру, – произносит она, входя ко мне с охапкой одежды и тазом горячей воды. – Как приятно видеть вас такой румяной!

До сих пор не могу привыкнуть, что мне постоянно говорят комплименты и послушно выполняют любой мой каприз. Благодарно улыбаюсь служанке. Она умывает меня и одевает. Как всегда, в одежде только два цвета: белый и синий. Привычно прикрываю волосами левую часть лица и вздрагиваю, когда ее гребень задевает чувствительное место на голове.

Наконец мы готовы. Служанка выводит меня в коридор. Вдыхаю поглубже и впервые выхожу из комнаты.

Мы идем по узкому коридору, который затем разделяется на два. Я разглядываю стены. Их украшают картины, изображающие богов. Сюжеты мифов мне знакомы: прекрасный Пулькритас, выплывающий из моря, юный Лэтес, спускающийся с небес. Краски настолько яркие и живые, словно художники закончили эти полотна всего лишь неделю назад. Сводчатый потолок отделан мрамором: светлым, с изобилием темных прожилок. Я так долго разглядываю коридор, что отстаю и спохватываюсь, лишь когда служанка зовет меня и просит поторопиться. Прибавляю шаг. Пока мы идем, стараюсь заговорить со служанкой, однако стоит мне открыть рот, как она вежливо улыбается и отворачивается. Я понимаю намек. Мы еще раз куда-то сворачиваем и вдруг останавливаемся перед крепкой стеной, обрамленной колоннами.