Видения будущего наполнили его разум, и Логан увидел себя таким, каким мог бы быть, и тех, с кем ему предстоит встретиться, и куда он должен идти. Дорога, на которую он вступил, была долгой и трудной, этот путь много потребует от него. Но это было дорога, воспламененная страстью и надеждой, дающая возможности, о которых он не смел бы и мечтать, если б отказался от открытой ему истины.

Госпожа освободила его, мягко разъединив руки, и Логан внезапно ощутил горечь утраты и странную опустошенность.

— Обними меня, — прошептала Госпожа.

И он сделал это без колебаний.

Внезапный свет, прорезавшийся справа сквозь темноту деревьев, заставил Логана на мгновение зажмуриться и изгладил из памяти первую встречу с Госпожой. Секундой позже свет превратился в жарко пылающий огонь. Костер в ночи на открытом пространстве мог означать только сигнал.

Логана охватило смятение. Кажется, он задремал в ожидании того, кто должен выйти ему навстречу? Он не мог точно вспомнить. В какой-то момент он мысленно вернулся к их первой встречи с Госпожой, в следующую минуту появился свет. Логан постарался сориентироваться и вспомнить. Он сидел в машине, остановленной на обочине дороги. Впереди высилась полуразрушенное железное ограждение, изгибающееся вдоль одной стороны дороги; сама дорога тянулась сквозь широкую полосу лунного свете к темному лесу, виднеющемуся слева, а справа, в ста ярдах далее, параллельно дороге протекала Рок-ривер. Он не видел реку, но знал о ней из привезенной с собой карты.

Исцарапанный деревянный указатель у дороги уверял, что Логан находится там, где ему и полагалось. Синиссипи-парк. Место назначения.

Он запустил двигатель, направил машину вперед мимо разбитых ворот и въехал на растрескавшееся полотно щебеночно-асфальтовой дороги. Когда он приблизился костру, то увидел на его фоне одинокий силуэт стоящего человека. Логан замедлил ход и, не веря своим глазам, пригляделся.

Не может быть…

О'олиш Аманех. Два Медведя.

Он резко затормозил, выключил двигатель и включил сигналы оповещения. Потом Логан взял с заднего сиденья посох, открыл дверь кабины и вылез из машины.

— Логан Том! — окликнул последний из индейцев синиссипи. — Подойди и сядь со мной рядом!

Два Медведя сказал это так громко и самоуверенно, как будто не имело значения, кто их услышит. Как будто этот парк, и эта ночь, и все остальное принадлежали ему. И ничто не может его устрашить, поскольку он выше страха и, возможно, выше смерти.

Логан приветственно вскинул руку. Он все еще не верил своим глазам. Происходили странные вещи. И, как он полагал, самое удивительное еще впереди.

Ощущая в руках успокоительную тяжесть черного посоха, он направился к костру.

Когда Логан подошел поближе, он увидел, что Два Медведя почти не изменился за эти десять лет. Когда они с Логаном впервые встретились, он был высоким, большим и сильным человеком, и теперь оставался таким же. Его волевое лицо с грубыми резкими чертами не носило признаков возраста, и морщины в уголках глаз и рта не стали глубже. Медного оттенка кожа блестела в свете костра, гладкая и безупречно чистая, особенно на лбу и выдающихся вперед скулах. Ни единый намек на седину не портил иссиня-черное великолепие его пышных волос, которые он все так же заплетал в обычную косу, спускавшуюся по широкой спине. Даже одежда была все в том же характерном для него стиле: армейская форма и ботинки времен какой-то давно минувшей войны, свободно повязанный на шее платок, рядом на земле — потертый рюкзак.

Когда Логан приблизился, индеец взял его руку двумя руками и крепко сжал.

— Ты постарел, Логан, — сказал он, оглядывая его с ног до головы. — Не такой юнец, как тогда, когда мы встретились.

— У меня не было выбора, — Логан взмахнул свободной рукой. — Но, кажется, ты знаешь нечто такое, чего не знаю я, — как избежать этого.

— Я веду правильный образ жизни, — улыбнулся Два Медведя и отпустил руку Логана. — Ты голоден?

Логан обнаружил, что голоден, и они переместились туда, где на старом металлическом гриле с шестом, основание которого было заделано в бетонную плиту, пылал разожженный костер. Рядом стоял столик для пикника, который как-то уцелел от времени и грабежа. На нем располагались тарелки и чашки, а рядом на бумажных салфетках — приборы для еды. Логан невольно улыбнулся.

Они сели напротив друг друга. Хотя Два Медведя и пригласил Логана за стол, никакой еды он не приготовил. Логан ничего не сказал. Он огляделся вокруг. Со всех сторон их окружали стены тьмы. За пределами круга света от костра ничего не было видно. И он совсем не видел свою машину.

— Здесь ты в безопасности, — сказал сидящий напротив, словно прочтя его мысли. — Свет скрывает нас от наших врагов.

— Обычно свет не скрывает, — заметил Логан. — Это старый трюк индейцев синиссипи?

Два Медведя пожал плечами.

— Старый, да. Но не индейцев синиссипи. У них не было настоящих трюков. Иначе они не позволили бы себя истребить. Они все еще были бы здесь. Ну, ешь.

Логан хотел было указать на очевидное отсутствие еды, но посмотрел на стол и увидел, что его тарелка полна едой и чашка тоже наполнена до краев. Он перевел испытующий взгляд на индейца, но большой человек уже ел, полностью поглощенный пережевыванием стейка и картофеля.

Они ели молча. Логан почувствовал себя таким голодным, что без промедления смел все, что было на тарелке. Он прожевал последний кусочек и сказал:

— Это было здорово.

Два Медведя оторвал взгляд от тарелки.

— Раньше в Америке пикники были семейной традицией.

— Раньше в Америке традицией были семьи, — проворчал Логан.

— Семьи все еще есть, даже если у тебя и у меня нет семьи. — Взгляд черных глаз индейца переместился в сторону дороги. — Я вижу, что ты все еще ездишь на этой движущейся металлической штуке, которую сделал для тебя Михаэль Пул?

— Он сделал ее для себя. Я только получил ее в наследство, — Логан пристально посмотрел в непроницаемую, ничего не выражающую глубину темных глаз. — Мне кажется, это моя лучшая половина.

— Твоя лучшая половина — это посох. — Два Медведя уставился на Логана таким же пристальным взглядом. Повисло молчание. — Ты помнишь, когда я дал его тебе?

Такое Логан едва ли мог забыть. Это произошло через несколько недель после того, как ему явилась Госпожа и он дал согласие служить ей как Рыцарь Слова. Он ожидал, что ему скажут, что он должен делать. Но Госпожа не являлась ему больше, ни во плоти, ни во сне. И она не присылала известий. Логан маялся от нерешительности, первый раз с тех пор, как умер Михаэль.

Потом появился О'олиш Аманех, последний из индейцев синиссипи, огромный, впечатляющего вида человек, и принес черный посох, весь изрезанный странными знаками. Без преамбул или объяснений он спросил у Логана, как его зовут и согласен ли он служить Слову. Получив утвердительный ответ, индеец объявил, что этот посох принадлежит ему.