Сознание вернулось резко, рывком, вместе с раздирающей грудь жгучей болью. Изо рта хлынула вода, и меня кто-то повернул на бок. С минуту я отплёвывалась и откашливалась, сотрясаясь от болезненных судорог. В голове царила звенящая пустота.

Горячая рука убрала с лица мокрые волосы и легла на плечо.

— За что мне такое наказание? — тихо спросил господин ректор УМА, и вакуум в моей голове заполнился кучей мыслей.

Одну из них я не преминула озвучить.

— Видимо заслужили, — прохрипела, с трудом, опираясь на руки, приняв сидячее положение.

Меня всю трясло, зубы стучали, в груди будто бешенный ёжик поселился. А в голове случился жестокий бой за территорию между двумя группировками тараканов. Свои родные вопили о патологической невезучести, а пришлые иномирные скандировали «То ли ещё будет!».

— Как ты тут оказалась? — строго спросил академическое главнейшество, впрочем, довольно бережно и заботливо придерживая меня и помогая встать.

— У вас экзаменационное буги-вуги сломалось, — хрипло пожаловалась я, привалившись плечом к его груди.

Ноги держали с трудом, да и замёрзла неимоверно, несмотря на окружающую жару. А ректор тёплый, даже горячий, от него какое-то другое тепло исходило, живое, настоящее. Не удержалась и, в попытке согреться, прильнула к нему всем заледеневшим телом. Прижалась щекой к тёплой груди, а зубы продолжали отбивать дробь, устраивая тараканам в голове встряску.

— Ты такая холодная, — тихо произнёс он, обнимая меня.

Дрожь прекратилась, резко, от осознания, к кому я тут стою и прижимаюсь. И мало того, он же ещё и голый! Абсолютно! Я это «абсолютно» отчётливо животом почувствовала.

Замерла, боясь пошевелиться. И только моё хриплое дыхание нарушало установившуюся тишину. А нет, не только моё — он тоже громко дышать начал.

— Ваше главнейшество! Где вы там?! У нас чрезвычайное происшествие! — послышался знакомый квакающий голос, и мы с ректором отпрянули друг от друга, как застигнутые не вовремя вернувшимся мужем любовники.

Я пошатнулась и он придержал меня за локоть. А Прокопий продолжал горланить:

— Опять пара напустили, крылья же отсыреют! Ваше главнейшество! Вы тут?! Господин Рэдор! — подквакивающий голосок всё приближался. — У нас такое! Представляете, абитуриентку на экзамене потеряли! Ту самую, ведьму из другого мира!

— Скоро буду! — крикнул ректор, покосившись на «потерю», то есть на меня. — Подожди снаружи.

— Да как скажете. Так и знал, что с ней проблем не оберёшься. Сразу почуял, бедовая она, — ворчал Проша, удаляясь.

— И что же нам с тобой делать, бедовая? — с усмешкой спросил ректор.

Ответ у меня был. Пока лягуха слушала, столько мыслей дельных в голову пришло! А когда приходит хорошая мысль, надо её воплощать, пока не ушла.

— Вам одеться, а мне смыться отсюда незаметно. И да, помню, никто не должна об этом узнать. Только вы уж исправьте, что там у вас в экзаменационной машинке сломалось, а то ведь так и ещё кто-нибудь пострадать может, — проговорила, периодически переводя дух.

Дышать было всё ещё больно. Это только в кино после утопления все такие живенькие и цветущие. Я же себя чувствовала пропущенной через мясорубку. Болело всё, от кончиков пальцев на ногах (хотя чего им-то болеть?), до макушки. Ещё и левую туфлю потеряла, в бассейне осталась, наверное, на память о моём неудавшемся утоплении.

— В одном ты права, никто не должен знать о случившемся, — согласился ректор. — Но тебе нужна помощь. Идём, отведу тебя к Лариму.

И меня приобняли за талию, увлекая куда-то через облака пара.

— А мне кажется, что я права и ещё кое в чём, — ответила я, ненавязчиво отстраняясь. — Вам не помешало бы всё же одеться.

Всё это время я старалась смотреть в сторону, потому что пар паром, но я же не слепая! А главнейшество чувствовал себя более чем раскованно, будто для него было нормально щеголять голышом перед студентками. Уж не эксгибиционист ли он?

Ректор хмыкнул, опять схватил меня за локоть и куда-то повёл. Не успела я возмутиться, как меня подвели к какой-то двери, вытолкали за неё и, бросив «Посиди там немного», закрыли.

Тут пара не было, но освещение оставляло желать лучшего. Горел только один светильник на стене, в изголовье огромной кровати, застеленной чёрной шёлковой простынёй… и голой рыжеволосой девицей!

— Ой, — пискнула я, прикрыв рот ладошкой, и развернулась, чтобы сбежать, но дверь оказалась заперта.

Рыжая красавица отреагировала более спокойно. Она приподнялась на локтях и мелодичным голоском поинтересовалась:

— Тебя Рэд прислал?

— Ууу, — неразборчиво промычала я, изо всех сил толкая и дёргая дверную ручку.

Почему-то сейчас голый ректор был для меня предпочтительнее голой девушки в его постели. И вроде ничего предосудительного не сделала, я стыдно так стало, будто это я тут без одежды валяюсь на кровати, развратно изгибаясь.

— Какая милая ведьмочка, — протянула рыжая, плавно вставая с кровати и закутываясь в ещё одну чёрную шёлковую простыню. — Такого подарка я не ожидала. Подойди.

— Извините, я дверью ошиблась! — выпалила я, и опять начала ломиться в запертую дверь.

— Подойди! — повторила она, чуть повысив голос.

И меня будто на верёвочки подвесили. Тело перестало повиноваться, полностью перейдя в подчинение этой рыжеволосой фифы. Я развернулась и пошла к ней, как какая-то кукла.

— Какая ты неопытная, прелесть, — ласково улыбнулась рыжая. — И где он только тебя нашёл? В наше время ведьмы с малых лет учатся противостоять управлению.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Я хотела ответить, очень хотела, и даже парочка забористых выражений в арсенале имелось, но речь тоже была под контролем этой рыжей мадам. Стало очень страшно, и в то же время такая злость охватила. Да какое она имеет право так со мной обращаться?!

Контроль над телом вернулся резко, не сразу сориентировалась и упала, опять ударив колени. Но тут же вскочила и с ненавистью уставилась на рыжую.

— А у тебя неплохой потенциал, — усмехнулась она, и протянула ко мне руку.

В следующее мгновение открылась дверь и послышалось гневное:

— Салке, не смей!

Рыжая тут же опустила руку и потупила взгляд.