Наконец Люсиль ушла навсегда. Пара официально развелась за неделю до Рождества 1951 года, и Эл получил опеку над тремя мальчиками. Однако вскоре он отдал Джо на воспитание, не желая оплачивать больничные расходы, необходимые для лечения врожденных хронических дефектов мальчика. Время шло, и Джо часто встречал Джимми и Леона на улице, а иногда даже своего отца. Но он больше никогда не встречал свою мать. Люсиль ушла, дорогой, уже давно.

Следующие два года пролетели незаметно, обстановка накалялась. Эл теперь тоже все время пил. Люсиль должна была уйти, она долго делала из него дурака, но, боже мой, как же он скучал по ней. Хотя теперь они были разведены, они все еще были вместе. Люсиль приходила и уходила, иногда оставаясь только на день или два, иногда немного дольше. Когда она сказала Элу, что снова беременна, он пригрозил убить ее. «Ты опоздал», – усмехнулась она. Она уже давно поставила на себе крест.

Их четвертый сын, которого они назвали Альфредом Хендриксом, родился в День святого Валентина в 1953 году. Когда стало ясно, что это еще один ребенок с серьезными проблемами в развитии, Люсиль не сопротивлялась и спокойно отдала его на усыновление.

Люсиль тогда не жила с Элом, так что какого черта, верно?

Эл с трудом справлялся с мальчиками. Долорес и Дороти по-прежнему приходили, но только когда Эл уходил в запой на несколько дней. Матрас на кровати был грязный и весь в крошках. Джимми и Леон оставались без присмотра. Джимми было двенадцать лет, он жарил яичницу на ужин для себя и младшего брата. Раковина завалена грязной посудой, ковер сгнил, занавески грязные и рваные, мебель сломана и прожжена; счета не оплачены. Они жили на пособие от социальной службы, которое обеспечивало Эла выпивкой и сигаретами, дети же оставались голодными и отчаявшимися. Они были самыми жалкими отщепенцами в школе.

Боже упаси, если они ему надерзили. Эл отводил их домой и закатывал такую взбучку, которую вряд ли можно забыть. Устраивая ад одному, он заставлял другого смотреть и ждать своей очереди. После чего натягивал свою дешевую тонкую куртку и захлопывал за собой дверь.

Социальные работники наконец пришли – после того как к ним обратились обеспокоенные соседи. Потрясенные уровнем лишений, они поставили жесткие условия: Эл мог либо отдать мальчиков на усыновление, либо передать их в приемную семью, как и всех остальных своих детей.

Все, чего хотели Джимми и Леон, это остаться вместе, неважно, кто будет их отцом, и они умоляли Эла не разделять их. Эл, пытаясь сохранить лицо, говорил социальным работникам, что Джимми уже достаточно взрослый и может позаботиться о себе, так что если они и могут забрать кого-нибудь, то только Леона.

Эл увез Леона на следующее же утро – оба мальчика вопили, умоляя не делать этого, – в конце концов его усыновила семья, что жила всего в нескольких кварталах. Теперь это был отдельный круг ада, на котором оказалась семья Хендриксов. Джимми становился все более замкнутым, начал сильно заикаться, не мог смотреть никому в глаза. Выяснилось, что у него плохое зрение и ему нужны очки, но Элу было плевать, а Джимми отказывался даже от примерки. Джимми не хотел еще одного повода, чтобы его дразнили в школе.

Маленький Леон видел в Джимми своего настоящего отца, своего единственного защитника: «Мы не могли играть с черными детьми, мы не могли играть с белыми детьми, мы были как бы посередине… посмотрите на нас, мы – другие».

Джимми с короткой стрижкой, худой, высокий. Уродливо большие руки, костлявое лицо, огромные глаза, как у мамы. Его мама была такая красивая, Джимми так по ней скучал. Мечтал о ее милом лице, нежных руках, запахе ее духов.

Так прошло еще несколько лет. Слез и проблем стало больше, чем раньше. Джимми все время был один, пытался заводить любых друзей там, где только это возможно. Тусовался у них до ночи, надеясь найти диван или пол, на котором можно было бы поспать. Появлялся у друзей к завтраку, с надеждой улыбаясь.

Все что угодно, лишь бы не находиться рядом с Элом, избежать всего этого…

Много лет спустя Джимми вспоминал о своем неблагополучном детстве: «Прежде всего я вспоминаю музыку, звезды и планеты, – сказал он однажды. – Я мог заснуть и написать пятнадцать симфоний. У меня было очень странное чувство, что я живу не просто так и у меня еще появится шанс быть услышанным».

В этом был весь Джимми, вся жизнь которого была психоделической фантазией, заменяющей ужасы реальности.

Одно время он слонялся по рынку, воровал сыр и яйца. Когда его поймали и вызвали копов, Эл притащил его домой и выпорол, как раньше.

Снова донос. К Элу опять пришла социальная служба и стала угрожать забрать Джимми. Эл, отчаявшийся, будучи постоянно в запое и неспособный решить проблему, устроил так, что Джимми уехал к брату Эла – Фрэнку.

Внезапная удача. Эл привел жильцов, чтобы помочь с арендной платой: Корнелла и Эрнестину Бенсон. Они заняли старую комнату Джимми. У Эрнестины была большая коллекция блюзовых пластинок на 78 оборотов в минуту: Бесси Смит, Хаулин Вулф, Би Би Кинг, Мадди Уотерс, Лайтнин Хопкинс, Биг Билл Брунзи, Роберт Джонсон… простой блюз. Дьявольская магия. Похитители душ. Они ставили эти пластинки, когда Джимми приезжал в гости. Он мгновенно впадал в состояние гипноза. Зачарованный. Околдованный.

Джимми брал метлу из кухни и держал ее левой рукой высоко, как волшебную палочку, подыгрывая, как призрак, бродящий по замку. Когда Фрэнк расстался с женой в 1956 году, Эл заставил Бенсонов уехать и снова вернул Джимми домой. Но банк отобрал дом из-за того, что Эл слишком часто не платил по счетам, и Джимми с Элом временно переехали в дешевую меблированную комнатку.

Здесь Джимми нашел старую акустическую гитару с одной струной.

Здесь четырнадцатилетний Джимми нашел то, что ему пригодится, что даст надежду на будущее, ранее скрытое от глаз.

Здесь Джимми, мальчик, выросший на дне колодца, в который его бросил сатана, наконец нашел бога.

Группа принялась за работу. Шоу, телевидение, радио, встречи на студии, фотосессии, интервью, овации.

Январь: двадцать пять концертов, четыре сессии звукозаписи. Два выходных. Февраль: двадцать два концерта, пять сессий записи. Один выходной. Март: восемнадцать концертов, двенадцать сессий записи. Один выходной. Апрель: пятьдесят концертов (из них два выступления были в один день), шесть сессий записи. Без выходных. Май: еще больше нагрузки.

В центре внимания: четверг, 12 января, Международное автошоу 1967 года. The Jimi Hendrix Experience – специальные гости шоу и выступают в National Hall Olympia. Они играют под фонограмму свой хит Hey Joe на верхней площадке, где Радио Лондона устроило им сцену. Выступление не выходит в эфир. Облом.

В центре внимания: суббота, 14 января, клуб Beachcomber, Ноттинг-Хэм. Там вы бы купили виски с колой, закурили сигарету и прошли через арку в помещение с крошечной сценой. На разогреве в тот вечер был Джимми Клифф. Джимми был блюбит-музыкантом[8], что бы это ни значило. У него была пара запоминающихся мелодий и одна романтичная, под которую можно было медленно потанцевать.