– А-а-а...

Что же, сегодня он был именинником, и по меньшей мере семь человек мысленно дунули на его праздничный, со свечкой, торт.

Они провели здесь ревизию. Нет, Директор не потерял доверия к Наиме, но сам своего решения, конечно же, не объяснил. Может быть, ревизия «Восточного фонда» была предлогом к принудительному отпуску Виктора Лугано? Везучий сукин сын!

Для января этот вечер действительно был теплым. Вадим сел в автобус, следующий маршрутом до железнодорожного вокзала. Там он купил билет до Меденина – это город на юге страны. Оттуда ему предстояло небольшое путешествие на машине или автобусе – чуть дальше на восток, к Земле обетованной. «Там селились чужеземцы». А пока что поезд мчался на юг. Когда проводник проверил его паспорт и поблагодарил: «Мерси, месье Неру!» – «универсальный» агент на чистейшем французском ответил:

– Дё рьян (не за что).

С таким же безупречным прононсом он десятью минутами ранее позвонил из телефона-автомата в полицию:

– В Музее национальных традиций убита женщина, старший хранитель. Поторопитесь.

Геннадий Егоров и Валерий Жученко прождали агента больше часа. «Какого черта он там делает?», они узнали, когда к музею, подвывая сиренами, подъехали полицейские машины.

– Валим отсюда, – предложил Жученко. – Нас кинули.

Егоров не согласился с товарищем по недоразумению:

– Кинули министра с его министерством.

И уже с этой минуты он начал репетировать роль гонца, принесшего плохую весть.

Москва, 7 июня 2010 года, четверг

Дымчатые стекла очков Виктора Лугано блеснули на солнце в ответном кивке...

Он был одет согласно знойному дню: брюки, тенниска, кроссовки; кожаная сумочка на длинном ремешке перекинута через плечо. На территорию автостоянки, где у него стояла машина, Виктор вошел в начале двенадцатого и замедлил шаг, увидев странную картину: скрестив на груди руки, к дверце его авто привалился незнакомец лет двадцати с небольшим.

Время от времени Виктор Лугано на месте угонщика представлял себя. Вот он включает зажигание, переводит ключ на «старт», и машина превращается в компрессионную барокамеру: ударная волна, движущаяся со скоростью звука, сдавливает его, а затем отступает, и вокруг жертвы создается пониженное давление – в него-то и устремляются все частички его тела, и его буквально разрывает изнутри...

Вот и сейчас воспоминания о том дне, когда безымянный угонщик спас ему жизнь, тяжелой волной нахлынули на Лугано.

Он кивком головы ответил на немое приветствие незнакомца.

– Меня зовут Станислав Крайц, – представился тот. – А вы Виктор Лугано?

– Он самый.

Агент отметил еще одну странность, которая поначалу у него не вызвала никакой реакции: у входа на парковку его остановил громадный парень и попросил прикурить, и пощелкивал он пальцами так, как будто высекал искру. Лугано никогда не расставался с двумя вещами: перочинным ножом и зажигалкой, так что парню он помог. И вот сейчас резонно подумал, что здоровяк, что называется, «фотографировал» его, запоминал внешность.

– Интересная у вас фамилия, – продолжал Крайц. – Ваши предки – Луганины. Ваш отец немного переделал эту фамилию, когда узнал, что его отца и вашего деда поставили к стенке, объявив врагом народа. Он укоротил фамилию так, чтобы она оканчивалась на «о», руководствуясь, наверное, личной безопасностью.

– О какой личной безопасности вы говорите?

– Ваш отец в то время жил и работал в Западной Украине, – пояснил Крайц.

– Я этого не помню. В проекте я появился, когда отца перевели на работу в Москву. Мы будем говорить о нем?

– Я бы с радостью, но о нем в вашем досье мало что сказано. Когда я читал ваше дело, мне в голову пришла мысль: почему потомки врагов народа легко выбились в люди, тогда как потомкам героев сделать это было гораздо труднее? Я заметил, что в Советском Союзе так называемые невыездные выезжали за границу, а выездным путь был заказан даже в соцстраны.

Станислав Крайц говорил с заметным польским акцентом, и мысли его отличались стройностью.

– Ты читал мое досье? – перешел на «ты» Лугано, открывая дверцу со стороны пассажира и приглашая Крайца сесть в машину. – Что еще интересного ты в нем вычитал? Расскажи несколько деталей о моем предке, чтобы я тебе поверил.

Крайц живо откликнулся на просьбу Виктора, занимая место пассажира.

– Василий Луганин в начале 20-х годов возглавлял один из диверсионных отрядов на территории Польши, а контролировало деятельность отрядов Разведывательное управление. Такое положение дел продолжалось до февраля 1925 года, когда Политбюро ЦК РКП(б) постановило: «организацию боевых сотен» передать компартиям Польши и Западной Украины на их территориях. Василий Луганин стал третьим руководителем повстанческого движения на Волыни. Был арестован в 1928 году. Расстрелян годом позже, за два месяца до рождения своего сына и вашего отца. Эта история примечательна тем, что все трое состояли на службе в Разведывательном управлении.

– Наверное, ты действительно перелистывал мое досье. А в твое я могу заглянуть?

– Пожалуйста. Я состою в организации, которая только в этом отдельном случае получила доступ к секретным архивам военной контрразведки, размещенным в подвале профильного отдела. Это на Большой Дмитровке.

– Каким образом?

– Архив начали переводить в электронный вид. Наши хакеры взломали сервер и скачивали информацию по мере ее поступления. Изучая материалы, я лично заинтересовался агентурной группой «Восток». Первый состав: Панин, Собин, Бортнов, Гуреев, Кислицкий, Осянов, Меклер. Последний состав: Мартьянов, Лугано, Немиров, Кангелари...

– Можешь не продолжать. Чего ты хочешь?

– Заработать.

– Конкретно – наварить на секретных материалах. Извини, ты обратился не по адресу.

– Я не нашел Вадима Мартьянова, 1956 года рождения, – продолжал Крайц. – В базах данных нет такого человека. Вторым по списку был ты...

– Можешь не «выкать», – разрешил Лугано.

Он мысленно перенесся на двадцать лет назад, в ту комнату, которую собирался покинуть навсегда. Он забирает оба комплекта документов и делает выбор фактически в те мгновения, когда за окном полыхает его машина. Виктор не любил этих «если бы да кабы», но если бы он сделал выбор в пользу документов на имя Григория Бурова, не было бы и этой встречи с Крайцем. Получилось так, что этот поляк представлял для него серьезную угрозу. «Если и поставят на мне крест, то католический», – мрачно сострил он.

– Я подумаю, – сказал Лугано, поигрывая брелоком. – Только мне нужно знать, на какую сумму ты рассчитываешь. Ради интереса.

– Миллион, – ответил Крайц. – И ни долларом меньше.