Он не пытался бороться, парализованный шоком, потерей крови, ранами, страхом, он не мог поверить, что это происходит с ним. Тварь поедала его с жадностью зверя, не кормленного много дней; когти задних лап впивались в лодыжки Бэллинджера, а передние лапы пригвоздили руки мужчины к бетону. Но он по-прежнему не ощущал никакой боли.

«Мне повезло», – успел подумать Гарольд, и это было правдой: он умер до того, как пришла настоящая боль.

Неприкрытое человеческое страдание и ужас. Хаос…

– Не останавливаться! – закричал Бёрк. – Вперед!

«Неужели напали на другую группу в соседнем тоннеле?» – думал он. Невообразимо…

Твари настигали беглецов, набрасывались, рвали их на части… Люди лезли один через другого в попытке спастись от чудовищ, роняли факелы и падали в поток. Их пожирали во тьме.

Далеко впереди померк свет от факела группы Итана.

– Куда они делись? – задыхаясь от страха, спросил шериф.

– Не знаю, – отозвался Гектор. – Свет просто исчез…

Вода под ботинками Бёрка теперь неслась стремительным потоком – уклон трубы увеличился, и навстречу беглецам дул холодный ветер. Они вышли из тоннеля в каменистое ущелье, и на миг визг аберов сменился шумом воды – она падала с высоты где-то поблизости, но в ночи ничего не было видно. Итан взглянул вверх и увидел, как факелы цепочкой скрываются в лесу. Он указал на них своим спутникам и скомандовал:

– Идите за огнями!

– Ты остаешься? – удивился Гайтер.

– Я скоро вас догоню.

Сквозь рев водопада прорезался вой аберов.

– Вперед! – рявкнул шериф.

Гектор и Мэгги поспешили к лесу.

Бёрк дослал в затвор новый патрон и влез по склону на несколько футов выше, туда, где была ровная площадка. Глаза его медленно привыкали к ночной темноте. Он уже различал силуэты деревьев и даже водопад вдали – черная вода отблескивала в свете звезд, переливаясь через край скалы на высоте нескольких сотен футов.

Мышцы Итана ныли от бега по тоннелю, а рубашка, несмотря на холод, промокла от пота. Абер вырвался из тоннеля и остановился в ущелье, сориентировался в новой обстановке и посмотрел на Бёрка… «Ну вот, началось!»

Тварь повернула голову вбок. Пуля ударила в туловище абера, и он рухнул обратно в ручей, но на смену ему из тоннеля выскочили еще два монстра. Один бросился к павшему собрату и испустил низкий прерывистый крик, а второй помчался к Итану, карабкаясь на четвереньках по каменистому откосу.

Шериф передернул затвор и выстрелил твари прямо в пасть. Она упала, но ее собрат уже несся следом, и еще два чудовища выбегали из тоннеля.

Передернуть затвор. Выстрелить.

Те два абера приближались, а из тоннеля позади них доносились все новые крики. Первого Бёрк повалил выстрелом из дробовика, но, стреляя в голову второму, промахнулся. Он дослал новый патрон, выстрелил почти в упор и попал аберу в нижнюю часть шеи. Кровь брызнула Итану в глаза, он вытер лицо, и тут на сцене появился еще один абер. Бёрк дернул затвор, нажал на спуск, но вместо выстрела раздался негромкий щелчок. Да чтоб тебя!

Абер тоже услышал этот звук и рванулся вперед. Шериф бросил разряженный дробовик, выхватил «Пустынного орла» и послал пулю прямо в сердце твари. Пороховой дым клубился в воздухе, сердце Итана готово было выскочить из груди, а из тоннеля по-прежнему неслись вопли. «Бежать, бежать, бежать…»

Бёрк сунул пистолет в кобуру, подхватил дробовик и полез вверх по склону, цепляясь за камни и влажную землю, пока не достиг деревьев. Едкий соленый пот заливал ему глаза.

Вдали маячили огни, а позади раздавались крики. Итан перебросил дробовик за плечо и побежал. Минуту спустя вой аберов зазвучал по-иному.

Они выбрались наружу – во множестве. Но шериф не стал оглядываться. Он продолжал бежать, продолжал карабкаться.

Экспедиция Хасслера

Северо-западный Вайоминг

678 дней назад

Ярко окрашенные водоросли обрамляли отмель, струйки минеральной воды булькали, вырываясь на поверхность из вулканического мира жидкой лавы, лежащего под земной корой. В воздухе висел сильный запах серы и прочих минералов. Хасслер разделся донага под падающим снегом и спрятал свою одежду и снаряжение под вонючим пыльником. Шурша травой, он соскользнул в пруд и застонал от удовольствия.

В центре пруда было довольно глубоко, и вода была прозрачной и синей, как небо. Мужчина нашел вблизи от берега местечко глубиной фута в полтора и вытянулся на длинном гладком камне, являющем собой настоящий природный лежак. Чистое, незамутненное удовольствие… Как будто и пруд, и этот камень существовали здесь нарочно для таких случаев.

Адам валялся в пруду температурой сорок градусов по Цельсию, а сверху валил снег. Он закрыл глаза, ощущая легкое эйфорическое покалывание, напоминавшее ему о том, что значит быть человеком. Жить в цивилизованном мире обыденности и комфорта. Там, где возможность смерти не омрачает каждую секунду твоего существования.

Но осознание того, где он находится, кто он такой и почему он здесь, не отступало. Настороженный голос – тот, что хранил его живым последние восемьсот с лишним дней пребывания в глуши, – шептал, что было глупо останавливаться ради купания в этом пруду. Безрассудное потакание своей слабости. Это не спа-салон. И в любой момент могут появиться стаи аберов.

Обычно Хасслер был бдителен и не допускал ни малейших промахов, но этот пруд был настоящим подарком свыше, и человек знал, что воспоминание об этих минутах будет поддерживать его в течение многих грядущих недель. Кроме того, во время такой метели карта и компас бесполезны. Он просто погреется и отмокнет, пока не установится хорошая погода.

Адам снова закрыл глаза, чувствуя, как снежные хлопья ложатся ему на ресницы. Вдалеке он услышал звук, похожий на тот, с каким вырывается вода из дыхательного отверстия кита – это извергался один из мелких гейзеров.

Собственная улыбка удивила Хасслера. Впервые он увидел это место на тусклых цветных фотографиях в последнем томе энциклопедии «Британника» в подвале родительского дома. Она была выпущена в шестидесятые годы двадцатого века. На снимке толпа смотрела с набережной, как Олд-Фейтфул выплевывает струю кипящей минеральной воды.

Адам мечтал побывать здесь с детских лет. Он и представить себе не мог, что его первый визит в Йеллоустон состоится при таких обстоятельствах.

Через две тысячи лет, когда весь мир превратится в ад.

* * *

Хасслер нагреб пригоршню мелкой гальки и стал оттирать грязь и кожный жир, покрывшие его тело, подобно броне. В середине пруда, где глубина была больше его роста, он с головой ушел под воду.