Тут ее телефон пискнул. От Оливера пришла эсэмэска — какбудто он знал, какие чувства ее сейчас обуревают.

«Я по тебе соскучился, крошка».

Шайлер улыбнулась. Хоть у нее и нет родителей, но зато естьнастоящий друг.

Похороны Эгги Карондоле всеми атрибутами соответствовалипрестижному светскому мероприятию. Карондоле принадлежали к числу самыхвысокопоставленных семейств Нью-Йорка, и безвременная кончина Эгги оказаласьлакомым кусочком для таблоидов.

«Смерть старшеклассницы в ночном клубе».

Родителей Эгги трясло, но поделать они ничего не могли. Этотгород был одержим богатством, красотой и трагедией. Чем больше красоты,богатства и трагедии, тем крупнее шрифт заголовков. Утром у ворот школывыстроились фоторепортеры в ожидании шанса заснять убитую горем мать (уважаемаяСлоана Карондоле, выпускница 1985 года) и скорбящую лучшую подругу (не ктоиная, как самая эффектная девушка города, Мими Форс).

Завидев фотографов, Мими порадовалась, что разорилась накостюм «Диор Омм» от Хеди Слимейна. Добыть его на заказ за вчерашний вечер былозадачкой не из простых, но если уж Мими чего хотелось, она не отступала. Костюмбыл сшит из черного атласа и отличался строгим и элегантным покроем. Она будетпотрясающе выглядеть в завтрашних газетах — привкус трагедии придаст ей ещебольше очарования.

В часовне Дачезне присутствующих рассадили в соответствии состатусом, в точности как на демонстрации мод. Конечно же, Мими предоставилиместо в первом ряду, между отцом и братом, и втроем они смотрелись простоотлично.

Мать Мими, застрявшая в трехмесячном сафари в Южной Африке,посвященном пластической хирургии (подтяжка лица, замаскированная под отпуск),не смогла вернуться вовремя, потому на похороны их сопровождала красавица ДжинаДюпон, близкая подруга их отца, агент по продаже произведений искусства.

Мими знала, что на самом деле Джина — одна из отцовскихлюбовниц, но ей это было безразлично. В детстве ее потрясло упорство, с коим ееродители заводили внебрачные связи, но теперь Мими уже была достаточно взрослойи принимала эти отношения такими, какие они есть, — как необходимую частьцеремонии Оскулор, священного целования. Никто не может быть для другого всем.Брак нужен, чтобы сохранять семейное состояние, чтобы подобрать подходящуюпару, как в разумной деловой сделке. Жизнь заставила Мими понять, что некоторыевещи можно обрести только за рамками брака, и даже верный супруг их тебе необеспечит.

Мими заметила, как через боковую дверь вошел сенаторЛлевеллин с семейством. Мачеха Блисс выглядела очень напыщенно в длинной, дополу, черной норковой шубе поверх черного платья; сенатор был облачен вдвубортный черный костюм; на Блисс был черный кашемировый свитер и черныеобтягивающие брюки. А потом Мими заметила нечто странное: младшая сестра Блиссбыла полностью в белом.

Кто же надевает белое на похороны? Но стоило Мими оглядетьсяпо сторонам, и она осознала, что едва ли не половина присутствующих в часовнебыли в белом — и все они сидели по другую сторону прохода. В переднем ряду воглаве восседала одетая в белое маленькая сухощавая женщина — Мими никогдапрежде ее не видела. Она заметила, что Оливер Хазард-Перри и его родителипрошли вперед и поклонились карге в белом, прежде чем отыскать себе места взадних рядах.

Прибыл мэр со свитой, за ним — губернатор с женой и детьми.Все они были, как подобает, в строгих черных одеждах и уселись на скамье заотцом Мими. Мими почувствовала странное облегчение. Все на их стороне зала былиодеты уместно, в черное или темно-серое.

Мими была рада, что гроб не открывали. Ей не хотелось сновавидеть тот застывший крик — никогда в жизни. В любом случае все это казалосьодной большой ошибкой. Мими была уверена, что стражи найдут какое-то разумноеобъяснение этому всему — в том числе полному исчезновению крови. Потому чтоЭгги просто не могла умереть. Как сказал ее отец, возможно, Эгги вообще не былов этом гробу.

Началась заупокойная служба. Присутствующие поднялись сосвоих мест и запели «Ближе, Господь, к Тебе». Мими оторвала взгляд от сборникацерковных гимнов и приподняла бровь, заметив, что Блисс пробирается куда-топрочь со своего места. Когда священник произнес подобающие случаю слова, сестраЭгги сказала краткую надгробную речь. Вслед за ней выступили еще несколькоучеников, в том числе и брат Мими, Джек, и служба завершилась. Мими следом зародственниками встала со скамьи.

Миниатюрная седовласая матрона, сидевшая напротив них,подошла к отцу Мими и легонько похлопала его по руке. У нее были ярко-голубыеглаза — Мими в жизни не видела такой голубизны, на женщине был безукоризненносидящий костюм от Шанель цвета слоновой кости, а сморщенную шею обвивали нитижемчуга.

Чарльз Форс заметно вздрогнул. Мими никогда не видела отцатаким. Ее отец был сдержанным человеком с царственными манерами, копной серебряныхволос и военной выправкой. Поговаривали, что Чарльз Форс — это та сила, что насамом деле правит Нью-Йорком. Сила, стоящая за властью.

— Корделия, — произнес отец и склонил голову,приветствуя старуху. — Рад наконец-то вас видеть.

— Да, мы не виделись слишком давно.

У женщины был отчетливый, чуть гнусавый выговор истиннойянки. Чарльз не ответил.

— Ужасная потеря, — произнес он после некоторогомолчания.

— Да, невероятное несчастье, — согласиласьпочтенная леди. — Хотя его можно было предотвратить.

— Я не вполне понимаю, о чем вы, — отозвалсяЧарльз с искренним недоумением.

— Вам не хуже моего известно, что их следовалопредупредить…

— Довольно. Здесь не место для этого разговора, —произнес Чарльз, понижая голос и придвигаясь поближе к собеседнице.

Мими напрягла слух, стараясь расслышать продолжение беседы.

— И вечно вы робеете перед правдой. Вы все такой же,как всегда, заносчивый и слепой… — произнесла женщина.

— А если бы мы послушались вас и принялись сеять страх?К чему бы мы тогда пришли? — холодно вопросил Чарльз. — Вы добилисьбы того, чтобы мы ютились в пещерах.

— Я обеспечила бы нам выживание. А вместо этого мыснова стали уязвимы, — ответила Корделия, ее скрипучий голос дрожал отгнева. — Вместо этого им снова позволили вернуться и начать охоту. Если бя располагала властью, если бы конклав прислушался ко мне, к Тедди…

— Но они не прислушались. Они выбрали главой меня, какобычно, — ровным тоном перебил ее Чарльз. — Но сейчас не времябередить старые раны и обиды. — Он нахмурился. — А вы… нет, вы незнаете. Мими, Джек — подойдите.

— А, те самые двойняшки! — Корделия загадочноулыбнулась. — Снова вместе.

Мими не понравилось, как посмотрела на нее старая карга —оценивающе, но с таким видом, словно она уже все о ней знает.