Мими взяла с серебряного подноса ягоду клубники в шоколаднойглазури и принялась медленно жевать ее, разглядывая вещи. Она закупила осеннийгардероб еще в августе, но никогда не помешает взглянуть, вдруг пропустилакакую-то модную тенденцию? Мими ласково провела рукой по золотому бальномуплатью от Ланвин, короткому жакету «Прада» и цветочному платью для коктейля отДерека Лэма.

— Это я беру, — сказала Мими. — А тут у насчто? — проворковала она, обнаружив на мягких плечиках нечто из струящегосяшифона.

Она забрала находку с собой в примерочную и несколько минутспустя вышла оттуда в потрясающем шелковом платье леопардовой расцветки отРоберто Кавалли. Мими взглянула на себя в зеркало. Разрез от шеи до пупкавыставлял напоказ ее бледную кожу цвета слоновой кости и завершался дымкойперьев, что, трепеща, ниспадали до самых икр.

— Беллиссима!

Мими подняла голову. На нее смотрел какой-то красивыйитальянец, взгляд его был прикован к разрезу на платье.

Мими прикрылась руками и продемонстрировала емусоблазнительную спину. Ее черные трусики-бикини поднимались чуть выше талии.

— Не поможете застегнуться?

Итальянец подошел и поддел пальцем полоску трусиков,поигрывая кружевной тканью. От его прикосновения по коже Мими побежали мурашки.Он погладил Мими по ягодицам и улыбнулся ей в зеркало. Мими ответила такой жедовольной улыбкой. Итальянцу на вид было чуть за двадцать, самое большее —двадцать три. На запястье у него поблескивали золотые часы «Патек Филип». Мимиузнала его: она видела это лицо на страницах, посвященных светским новостям.Знаменитый манхэттенский плейбой, по слухам, разбивший сердца едва ли неполовине девушек высшего света.

— Это платье выглядит на вас сногсшибательно, —произнес он, медленно застегивая молнию.

Мими отступила на шаг, склонила голову и изучающе взглянулана платье, едва прикрывающее соски. Определенно весьма впечатляющее декольте.

— Тогда почему бы нам не отправитьсякуда-нибудь? — поинтересовалась Мими.

Глаза ее опасно поблескивали. Она ощущала ток крови под егокожей и почти чувствовала на губах ее великолепный, сладкий, сочный вкус.Неудивительно, что она так раздражена и ослабла: со всей этой нервотрепкойвокруг похорон Эгги у нее не было времени найти себе нового парня.

Многие наверняка посоветовали бы юной девушке не садиться в«ламборджини» к незнакомцу. Но Мими, устраиваясь поудобнее на пассажирскомсиденье — черные пакеты из «Барниз» были аккуратно уложены в багажник, —лишь улыбалась. На ней по-прежнему было то самое платье от Роберто Кавалли.

Итальянец включил зажигание, нажал на педаль акселератора,газанул, и желтый приземистый спортивный автомобиль, взвизгнув покрышками,понесся по Мэдисон-авеню. Водитель хищно взглянул на девушку, закинул правуюруку на спинку ее сиденья и по-хозяйски положил ладонь ей на плечо.

Мими и не подумала возражать. Вместо этого она сдвинула егоруку вниз. Итальянец сжал ее грудь сквозь тонкую ткань, и Мими ощутилавозбуждение. Второй рукой он умело вел машину, лавируя в потоке транспорта.

— Так хорошо? — спросил он с сильным итальянскимакцентом.

— Очень хорошо.

Мими медленно облизнула губы. Этот плейбой понятия не имел,во что он вляпался.

— Расскажи-ка мне еще раз, что произошло.

Блисс полулежала на белой кожаной кушетке в кабинете доктораПат. Родители записали ее на прием после того, как прошлой ночью она разбудилаих истошными воплями.

— Вчера вы были в храме, — подсказала доктор Пат.

— Да, именно. В египетском крыле«Метрополитена», — подтвердила Блисс. — Он просто убрал руку с моихглаз, и я увидела этот храм.

Блисс толком не была уверена, что же собственно лечит докторПат. Кабинет ее походил на кабинет дерматолога, но в смежных кабинетах делалиУЗИ нескольким беременным женщинам.

— Да, это ты уже сказала.

— А потом… — Блисс покраснела. — Думаю, онхотел меня поцеловать. Наверное, и поцеловал, но точно не уверена, я накакое-то время отключилась. Следующее, что я помню, как иду с ним поамериканскому крылу и рассматриваю мебель.

— И больше ничего не помнишь?

— Я помню крик.

— Твой крик?

— Нет-нет, чей-то чужой. Вдалеке, — ответилаБлисс.

Она оглядела кабинет доктора Пат. Ей в жизни еще невстречался кабинет чище и белее этого. Блисс заметила, что даже медицинскиеинструменты сверкают и что они очень художественно разложены в итальянскихстеклянных контейнерах.

— Расскажи об этом.

Блисс еще больше покраснела. Она не решалась открыть то, чтотак сильно ее беспокоило. Родители уже решили, что она свихнулась, что, если идоктор Пат подумает так же?

— Ну, это было очень странно, но как-то вдругоказалось, что я стою перед храмом, который совсем целый. В смысле, что я вЕгипте. Было очень жарко, и храм возвышался такой огромный… Я как будтоочутилась внутри фильма.

Внезапно доктор Пат улыбнулась. Это было настольконеожиданно, что Блисс невольно тоже улыбнулась в ответ.

— Я знаю, как это звучит, но у меня было такоеощущение, будто я перенеслась во времени.

Теперь доктор Пат точно развеселилась. Она закрыла блокнот иотложила его.

— Это совершенно нормально.

— Что, правда? — переспросила Блисс.

— Это синдром регенеративной памяти.

— А что это такое?

Доктор Пат пустилась в длинные разъяснения по поводу эффекта«феномена клеточного реструктурированного узнавания», явления, влекущего засобой эффект «искривления времени». Но ее объяснения были для Блисс китайскойграмотой.

— Это примерно сопоставимо с дежавю. Такое случается сомногими.

— Ага. То есть я не чокнулась? Такое бывает и сдругими?

— Ну, не со всеми, — поколебавшись, произнесладоктор Пат. — Но с некоторыми — да. С особыми людьми. Тебе следовалораньше рассказать об этом родителям. В понедельник ты идешь на собраниеКомитета?

А откуда доктору Пат известно про Комитет? Блисс кивнула.

— Все разъяснится в свое время. А пока можешь выброситьэто из головы.

— Так со мной все в порядке?

— В полном порядке.

Тем вечером Блисс проснулась с чудовищной головной болью.«Где я?» — подумала девушка. У нее было такое ощущение, словно ее сбилгрузовик. Тело стало тяжелым и непослушным, голова кружилась и напрочьотказывалась соображать. Блисс посмотрела на часы рядом с кроватью.