

Честно говоря, думала, что мои приключения наконец-то закончились, когда Денис открыл дверь. Он муж моей сестры — второй. Если уж совсем придираться — третий, но второй у неё какой-то очень скоропалительный был — быстро появился и ещё быстрее исчез, так что, можно сказать, официально замуж Наташка слетала дважды.

Денис был под мухой, и это мне не понравилось. Если бы я знала, что Наташи дома нет, я бы ни за что не вошла в квартиру.

У нас с Наташей — общая мать и разные отцы. Она на десять лет старше и вечно злая на людей и жизнь. Первый её сын Максимка вырос у нас с мамой на руках. Наташка тогда училась, не до ребёнка ей было. Второго, Гошку, рожала она уже сознательно, чтобы семью укрепить.

Что там укреплять было — ума не приложу. С Денисом мы не поладили сразу. Гадкий он какой-то, но сестра нашего мнения не спрашивала, да и не нам с ним жить, так что в её семью мы не вмешивались.

И вот сейчас он весь такой заботливый привечает меня, сумку мою в квартиру собственноручно затянул.

— Наташа? — позвала я, пытаясь увернуться от рук Дениса.

— А Натахи дома нет, — доверительно дыхнул на меня свояк, и я невольно попятилась. — Домой укатила с пацанами.

Он уже успел забрать у меня и сумочку, и ноутбук, пока я топталась в коридоре, пытаясь переварить информацию.

— Как укатила? — тупее вопроса не придумаешь, но мне нужно было срочно адаптироваться. Да так, собственно: она в декрете, её рабочая неделя не держит. А я всё же дура, что без предварительного звонка припёрлась. Лучше бы на вокзале переночевала.

— А вот так! Взяла — фьють! — и свалила! — гадко улыбается Денис, и я понимаю шестым чувством: поцапались, видать. Решила Наташка характер показать, а муж её, смотрю, и не расстроился ни разу. Весёлый, поддатый, радуется свободе. — А ты проходи, Надюх, проходи, что ты как неродная прям. Я тебя чаем напою, обогрею, как смогу.

Он деловито тянет за собой мои вещи, и я, словно овца на закланье, плетусь вслед, лихорадочно соображая, как назад своё добро отвоевать и удрать отсюда поскорее.

— Вот, Надюх, бутеров тебе сделаю, — складывает он мои вещи на кухне возле батареи и крутится у стола.

Обойти его возможности нет. Да и опасаюсь я: он бугай всё же, молодой жеребец, как мама его называет. На самом деле, он козёл первостатейный, но всё же муж Наташкин и отец маленького Гошика, так что я стараюсь свои познания в зоологии держать при себе.

— Ты знаешь, я, наверное, пойду, — без сестры мне не улыбается здесь находиться. С тоской думаю, что и телефон у меня в сумочке. И никак к ней сейчас не подобраться.

— Тебе ж некуда идти, — кивает Денис на мои вещи. Догадливый очень.

— Найду куда, — стараюсь, чтобы голос звучал потвёрже.

— Да ладно, что там, свои ж. На улицу не выкину, не бойся.

Уж лучше бы выкинул, гораздо проще было бы, чем сейчас, в подвешенном состоянии и наедине с этим прохвостом.

— Наташи нет, — упрямлюсь я, — поэтому…

— Ну что ты как неродная, а? — ставит Денис на плиту чайник. — Я ж по-родственному, понимаю. Это Наташка твоя злая, а я добрый. Это она не захотела тебя приютить, а я — с дорогой душой. В собственной квартире, заметь. Живи сколько хочешь, пока у тебя утрясётся. Пожалуйся Денису, малышка. Что, сожрала тебя столица? Несладко здесь, да? А то лезете сюда, как тараканьё, а тут вам не это, тут надо акулой быть, а не рыбкой. А то ням-ням — и один хребет останется.

Он меня воспитывал, нудно что-то рассказывал, а я с тоской думала, как добраться до сумок — и до свидания. И пока я размышляла, он подобрался ко мне непростительно близко.

— Ну, иди сюда, — сдёрнул со стула и прижал к себе. В штанах у него колом стояло. Он ещё и вжался в меня с такой силой, что сделал больно. — Хоть настоящего мужика попробуешь, мелочь. Небось тебя всё дрыщи обхаживали малокровные. У них в штанах жидко, да?

Он долбился в меня так, словно пытался изнасиловать сквозь одежду.

— Отпусти! — упёрлась руками в грудь. Денис не отставал — схватил меня за… молочную железу и сдавил, а потом и вовсе кофточку рванул с плеча. Я заехала ему в нос.

— Ах ты, сучка мелкая! — чиркнул пальцами по скуле. Кожу тут же засаднило, а в голове вспыхнуло. Ногти у него как у бабы. — Кусаешься? Ну, ничего, кусайся, скоро скулить будешь и умолять меня на коленях взять тебя!

Он пытался то ли поцеловать, то ли укусить, я брыкалась, барахталась, а потом, собрав все свои душевные и физические силы, саданула что есть мочи коленом в пах.

Это был мощный удар, да. Со знанием дела. Друг мой во дворе показал однажды. Практиковаться мне особо не на ком было — ни разу я не попадала в такую ситуацию, но наука пригодилась.

— А-а-а-а! — сложился пополам свояк, а я, наконец-то обретя свободу, пулей рванула к дверям. Счастье хоть не разувалась, а то бы босиком… мало того, что без вещей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В коридоре, возле лифта, стоял он, мой спаситель. Словно ждал меня. Я прошагала к лифту, как во сне. А потом меня накрыло. Понимание, что я в одночасье — бомжиха. Без документов и денег, без вещей. В чужом городе, где мало кого знаю. И домой мне уехать нет возможности. И работать завтра… А я… руки, ноги, голова да рваная кофточка.

— Мне некуда больше идти, — эти слова я произнесла вслух и закрыла ладонями лицо. Не плакала. Глаза сухие, словно песком засыпаны.

— Вставай! — голос у него красивый. Низкий, чуть глуховатый. — Ну, же, Надя!

Оттого, что он назвал меня по имени, я вздрогнула и подняла лицо. Перед глазами — его рука. Сильная, с красивыми пальцами. Ногти короткие, чистые.

— Давай, давай, поднимайся.

Я уцепилась за его ладонь и встала.

— А дальше что? — спросила обречённо.

— Заходи! — махнул рукой на свою дверь. Я отпрянула, но он не дал. — Не бойся, не обижу. Глупо было бы тебя обижать после подворотни, тебе не кажется?

Да кто ж вас, маньяков, знает?.. Но выхода я другого сейчас не видела. Нужно попробовать рискнуть.

— Поклянись! — потребовала таким голосом, что и сама испугалась.