— Моя охрана оценила. Вместе с IT-отделом они час проверяли почту на вирусы и перезагружали сервера.

Женские ладони действовали все смелее. Тянули с плеч пиджак. Расстегивали пуговицы на рубашке. Но я не участвовал. Смотрел вдаль на идеально подстриженные поля для гольфа, на теннисные площадки, на солнце, которое медленно опускалось вниз — будто тонуло в Финском заливе.

— А ты? Ты оценил?..

Пухлые губы стали покрывать поцелуями кожу. Между лопаток, плечи, руки.

— Я предпочитаю оригинальную версию. Ты знаешь. — Закинув руки за голову, я позволил Вике заняться брюками.

— Денис Шахов, вам очень сложно угодить! Не мужчина, а загадка.

С грацией танцовщицы Вика скользнула из-за спины вперед и опустилась передо мной на колени. Красивая, в своем коротком обтягивающем платье, которое не оставляло и намека на белье. Свежая, без тонны косметики. С распущенными волосами. Словно откалиброванная под меня. И готовая на всё.

— Никогда не знаю, чего ты хочешь больше, — прошептала она бархатным тоном, и собачка на ширинке с тихим «вжик» опустилась вниз. — Вечно гадаю. И промахиваюсь.

— Можно спросить. Словами.

— Да?.. — Вика облизала губы. Увлажнила их, чтобы взять меня глубже, как люблю. — А если так, на ощупь?..

Острые ноготки сползли по прессу вниз, заставив напрячься каждую мышцу. Крылья носа вздрогнули. Но в голове от внимательного, ожидающего взгляда любовницы словно закоротило.

Не было в глазах Вики ничего общего с той, другой. Ни тревоги, ни настороженности, ни проклятой царственной гордости. Однако одна-единственная фотография с монитора Паши именно сейчас вспыхнула в памяти.

Как наваждение!

Минета резко расхотелось. Нет, желание никуда не исчезло — то, что должно было стоять, стояло. Затылок приятно покалывало. С физиологией все было в порядке. Но картинка перед глазами больше не возбуждала.

Я сам не мог объяснить себе, что произошло. Женские глаза, губы, грудь были прежними. Четыре месяца устраивали. Ни о какой замене не думал. А тут...

Смотреть не хотел!

Провел пальцами по губам. Позволил обхватить и мазнуть языком. А потом резко вздернул Вику вверх. Наклонил над спинкой дивана. И, быстро раскатав презерватив по стволу, вошел в уже влажную плоть.

— Денис... Да-а...

Любовница даже не попыталась протестовать. Расставив ноги, она поднялась на носочки и толкнулась навстречу. Услужливая и доступная.

— Выгнись!

Я наклонил ее голову. Не заботясь о макияже, буквально вжал лицом в мягкую подушку на сиденье. И с оттяжкой ударил еще сильнее.

На всю длину.

Без жалости.

— Да, да! — послышалось снизу. — Так! Денис! Умоляю!

Вику тряхнуло. Ноги разъехались еще шире, а прогиб стал таким глубоким, каким не каждая гимнастка могла бы похвастаться.

Полная открытость и свобода. Мечта любого извращенца, а не женщина!

Но, будто кто-то проклял, мне и этого было мало.

— Молчи! — Не хотел слышать ее. Ни вздохов, ни шепота. — Просто молчи!

Я толкнулся сильнее.

Раз.

Два.

Три.

Стал вколачиваться в женское тело с такой скоростью, что перед глазами поплыло.

Тянул на себя ягодицы.

Сминал их, словно тесто.

Хлопал ладонями по разгоряченной коже. Докрасна. Вышибая из Вики стоны и приглушенное «Да!». Заставляя скулить и царапать обивку дивана.

Не жалел ни ее, ни себя.

Долго.

Глубоко.

Быстро.

Словно с цепи сорвался... оголодал до звериного состояния.

Двигался. Двигался. Двигался. И чуть не рычал от того, насколько все было не то. Не так. Пусто.

— Милый! Любимый! Да! — Вика уже и забыла о моем приказе.

Она орала под скрип мебели и стук подлокотника о стену. Изгибалась и стонала. Сжимала меня, пульсируя. Быстро, сильно, шалея от своих ощущений.

А я, как последний импотент, все толкался в нее. Как долбаный испытатель, менял углы.

До финального взвизга Вики.

До собственного стона. С отчаянием. Со злостью.

До удара в стену и крика: «Хватит! Хватит уже! Хватит!» — сорванным, знакомым голосом.

Глава 9

Елена

Меня трясло. Это было хуже лихорадки. Хуже панической атаки. От звуков за стеной не спасали ни подушка на голове, ни одеяло.

Я слышала все эти стоны, хрипы, крики «Денис!», шлепки... так четко, словно не было никаких стен. Кожей чувствовала происходящее в соседней комнате. Каким-то неизвестным органом чувств ощущала чужую похоть, желание и почему-то ярость.

От этого невозможно было укрыться. Не получалось переждать.

Сердце барабанило как сумасшедшее. В висках стучало.

Я, как загнанный зверь, ходила по своему номеру. Считала секунды, минуты. Пряталась в ванной комнате. Стояла под душем. Молилась, чтобы безумие в соседнем люксе поскорее закончилось.

А когда, наконец, наступила тишина, на плечи каменной плитой свалилось отчаяние.

Молчание оказалось хуже криков и стонов. Словно издеваясь, воображение принялось рисовать такие картинки... выдергивало из памяти такие переживания, что дышать было сложно.

Всего за пару минут я успела и проклясть себя, и возненавидеть.

Не стоило соглашаться с Аскеровым и оставаться на ночь в «Империале». Бежать нужно было, не слушая никаких слов о том, что «уже поздно, здесь хорошо, а ехать вам далеко».

Лучше бы пошла пешком! В вечернем платье и на каблуках!

Плевать, как долго! Плевать на опасность!

Все было гуманнее, чем догадываться, кто рядом, чем он занят и с кем.

На небесах, видимо, глумились. Из сотен тысяч людей свели меня именно с тем, к кому и приближаться было больно. Как паршивого котенка, с головой макнули в его бурную счастливую жизнь. А теперь добивали...

Тишиной, мыслями, образами.

Благодаря мужу я уже знала, что такое мазохизм. Практиковала его регулярно. Но сейчас держаться было сложнее. Каждая секунда в этом номере сводила с ума. Ожидание новых криков подтачивало оголенные нервы.

Будь за стеной Слава, и не рыпнулась бы. Уснула бы хоть под вой, хоть под ор. Глаза от усталости слипались.

Но Денис...

Сколько было шансов, что из всех возможных Денисов за стеной развлекался не Шахов?

Какой Денис мог остановиться в люксе «Империала» сегодня, когда администрация отеля еще не заселяла никаких постояльцев, кроме важных гостей?

Вряд ли процент моей удачи превышал ноль целых ноль десятых. Не в этом безумном месяце!

От такого «счастливого» совпадения плакать хотелось... хоть раз позволить себе разреветься до красного носа и опухших глаз.

Наверное, если бы Денис закончил паузу пораньше, и разревелась бы. Но за стеной даже спустя пять минут все еще было тихо. А я за это время успела сменить халат на платье, сунуть ноги в туфли. И как была, с мокрой