— Я так вырядился, чтобы войти внутрь.

— Ох, — моргнула Рашель. — Какая же в тот момент там была ситуация?

— Очень крупный мужчина, — сообщил Шварц. — Высокомелатониновое изделие вкупе с высокоандрогенным. Скроен, как западная часть прущих на восток бронесил. Живет как свинья! — Шварц усмехнулся. — Он же артист. Но, по мне, это не дает права пребывать в скотстве.

— Расскажите ей подробнее, — устало сказала Макдугл, отрываясь от вызова на запястном устройстве.

— Сей артист требует величать себя Королем Африки или кем-то вроде того. Я вежливо сказал ему «нет» и добавил, что он легко может быть признан королем сточной канавы между домами 19-м и 21-м по рю Табазан, если не пожелает успокоиться. В тот раз на мне не было бронекостюма, поэтому, когда мосье артист наставил на меня пушку, я умолк и начал корить себя за проявленную небрежность.

— Какую пушку?

— База данных определяет как копию древнего автомата Калашникова.

— Заметили какие-нибудь признаки бомбы? — упавшим голосом спросила Рашель.

— Только запал смертника, привязанный к левому запястью, — ответил офицер Шварц, яркий блеск глаз проглядывал через плотное забрало. — Но мой шлем засек поток медленных нейтронов. Тот тип сказал, что это характерно для урановой пушки, с вашего позволения.

— О черт! — Рашель склонилась и с бешеной скоростью принялась размышлять: «Ядерный шантаж. Элементарный взрыватель. Простая, но смертоносная конструкция урановой пушки. Можешь представить, как негодяй лежит, истекая кровью, отделенный двойными вспышками рентгеновских импульсов, поджигающих воздух, делая его светонепроницаемым; плазменный заслон мерцает, не позволяя высвободить смерть. Иди Амин Дадаист, идеальное олицетворение мертвого диктатора. Пятьдесят одна минута до детонации, если у него Кишка не тонка осуществить задуманное. Ведущий представление издевается над нами. Как должен поступить артист?»

— Дайте ему полшанса и публику, и он нажмет на кнопку, — едва выговорила она.

— Простите?

Рашель посмотрела в окно на постоянный поток бедняков, эвакуируемых с территории. Они выглядели жалко; у большинства перекошенные, несчастные или угрюмые естественные лица — а пара из них казались действительно старыми.

— Он артист, — спокойно произнесла Рашель. — Я имела дело с подобным типом раньше, и даже недавно. Как говорил один плохой парень, никогда не давайте артистам браунинг: они самый опасный народ, какой вам может встретиться. Фестивальная мишура — дерьмо! Артисты почти постоянно жаждут публики и зрелища разрушения. Имя — Дадаист. Это смертельный дармовой товар. Не считая бесчувственного акта массового насилия, театр жестокости. Все, что я могу сделать, — лишь попытаться удержать его и занять разговором, пока вы занимаете убойные позиции. И не давайте ему ни малейшего повода принять по ошибке что-то за публику. Какой-нибудь профильный равноценный соперник у вас есть?

— Он старомодный и, к слову сказать, опасный умник, — нахмурилась Макдугл. Она моргнула, будто что-то попало в глаз, и резко сбросила другой глиф Рашели. — Вот. Быстро прочтите и готовьтесь к разговору. Не думаю, что у нас есть время рассиживаться.

— Хорошо. — Ноздри Рашели раздулись, втягивая пахучую смесь выдохшегося кофе, нервного пота и характерных ароматов передвижной полицейской кабинки, установленной на краю нулевого уровня. Рашель сосредоточилась на записях — не то чтобы там можно было много чего обнаружить, кроме обычных надоедливых литаний, кредитных оценок под итоговой чертой, общественных трастовых производных, нарушенных обещаний, демонстрации застарелого говна и крушения карьеры из-за исключения из школы искусств. Иди пытался вступить в армию, любую армию, — но даже второразрядный частный гарнизон наемников из Вичита не принял его. «Психованный, как беличье колесо», — констатировала говорящая запись проводившего собеседование сержанта по найму новобранцев. Диагноз Макдугл уже выглядел тревожаще вероятным, когда Рашель чертыхнулась при просмотре документов, демонстрирующих его одержимость, и увидела старые фотографии и счета из дешевой телесной мастерской, поглотившей все полученные им скудные страховые подачки. Иди — его настоящее имя, он сам излагает мрачную семейную историю, оставленную позади.

— Инъекции Treponema pallidum[1]— твою мать, он платил за инфицирование сифилисом?

— Да, и не просто какого-нибудь. Он заказал занятную третью стадию, когда размягчаются кости, проваливается нос и возникают приступы безумия и необузданной ярости. Но ни капли длящихся неделями гнойных выделений из гениталий нашего парня Иди.

— Он псих, — заявила Рашель.

— Об этом я и твержу, да. Все, что мне хочется знать, — это сможете ли вы его взять?

— Хм. — Рашель покачала головой. — Он крупный. И так же крепок, как выглядит?

— Нет, — вступил Шварц. — Я сам в легкую могу повязать его безо всякого оружия. Только у него автомат, и парень болен на всю голову.

— Ну что ж. — Рашель приняла решение. — Что мы имеем? Сорок пять минут? Когда всех выведете, думаю, мне следует войти и поговорить с ним с глазу на глаз. Не держите оружие на виду, но если вам придется стрелять прямо через потолок, то…

— Никаких пуль, — заявила Макдугл. — Нам неизвестно, как настроено управление у этого смертника, и мы не можем пойти на риск. Хотя у нас кое-что есть. — Она подняла маленький чемоданчик. — Заряженные снотворным робоосы, управляемые на расстоянии. Один укус — и ои вырубится за десять секунд. Но есть временной промежуток между тем, как он поймет, что проиграл, и полной отключкой. Кто-то должен не дать ему выкрикнуть команду на взрыв и так или иначе заставить хорька умереть.

— Хорошо. — Рашель задумчиво кивнула, пытаясь игнорировать спазм в животе и инстинктивное желание сорваться и побежать — куда угодно, лишь бы подальше от больного маньяка с комплексом Осамы и атомной бомбой. — Облепите меня по полной сенсорной подпиткой, я вхожу, я говорю, я действую по наитию. Запомните две кодовых фразы. «Мне нужно чихнуть» означает, что я собираюсь вырубить его сама. А «приятно пахнет» — что я хочу, чтобы вы вступили в дело со всем, что у вас имеется. Если вам потребуется всадить ему лоботомический заряд — всаживайте, даже если он пройдет сквозь меня. Просто постарайтесь не задеть мозговой ствол, если до такого дойдет. Вот так мы и проведем нашу игру. Я постараюсь не вызывать вас, пока не уверюсь, что точно не смогу его обездвижить или что он собирается нажать кнопку. — Она поежилась, ощущая знакомый наплыв бодрящей энергии.

— Вы насчет этого уверены? — с сомнением спросил Шварц.

Рашель посмотрела на него.

— Этот сраный остряк намерен уничтожить, может, десятки, может, сотни человек, если мы не придавим его прямо сейчас, — сказала она. — А вы как считаете?

Шварц сглотнул. Макдугл покачала головой.